— Я не говорю о классах. Я говорю о богатстве и чистой, беспримесной, неутолимой алчности, — ответил Трейс. — Разница огромная.Шайлер бросило в дрожь.— Ты говоришь так, будто лично пострадал от их проступков.— Я потомок «династии» чернорабочих и нищих, как церковные мыши, фермеров, — провозгласил Трейс. — Что ты на это скажешь?— Я скажу, что все эти люди давно умерли и похоронены, так же как и прежний стиль жизни.— Не верь этому, милая. Богатые всегда были — и всегда будут — другими. — С этими словами Трейс рассмеялся, и от его смеха у Шайлер по спине побежали мурашки.Шайлер ощутила, что Трейс Баллинджер может быть очень грозным противником. И что лучше быть на его стороне. И все же она просто обязана изложить факты в их истинном свете. В конце концов, Трейс не единственный, кто изучал американскую историю.— А ты в курсе, что Вандербильт, как и Лиланд Стэнфорд Стэнфорд, Лиланд (1824 — 1893) — железнодорожный магнат и государственный деятель.

, был сыном бедного фермера? — начала она. — Что Гарриман Гарриман, Эдвард Генри (1848 — 1909) — железнодорожный магнат и финансист.

и Джей Гулд не закончили даже средней школы? Что Коллис Поттер Хантингтон Хантингтон, Коллис Поттер (1821 — 1900) — железнодорожный магнат, основатель ряда железных дорог.

подростком зарабатывал себе на хлеб, продавая часы? Все они выходцы из низших слоев, Трейс, никто не родился с серебряной ложкой во рту. Бедность, несомненно, стала одной из основных причин, пробудивших в этих людях жажду богатства и власти.Трейс скрестил руки на груди.— И что произошло, стоило им приобрести богатство и власть?— Ну, говорят же, что абсолютная власть портит тоже абсолютно, — напомнила она ему.— Возможно, ты и права, — уступил Трейс, немного смягчившись.— Мир?— Мир, — эхом отозвался он. — Думаю, для одного утра достаточно философских споров.— Согласна, — сказала она.Он многозначительно посмотрел на нее:— Хочешь поговорить о той ночи?— Какой ночи?Трейса не ввел в заблуждение ее невинный вид.— Той, когда мы встретились в беседке.Слова застряли у Шайлер в горле. Наконец ей удалось выдавить из себя:— Нет.Нахмурившись, он опустил руки.— Нам ведь все равно рано или поздно придется обсудить это.— Лучше позже, — попросила она.Трейс рассмеялся, и на этот раз это был веселый смех. Затем он медленно покачал головой.— В таком случае, может, у тебя есть какие-нибудь вопросы насчет завещания Коры?Шайлер почувствовала огромное облегчение. По крайней мере, дела Коры были вполне нейтральной темой.— У меня нет вопросов, но я бы хотела знать, что она имела в виду, написав «пусть призраки покоятся в мире». У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?Трейс потер ладонью предплечье.— Возможно, Кора и оставила для нас какой-нибудь ключ. Весь фокус заключается, естественно, в том, — произнес он, изогнув в насмешке свои темные брови, — чтобы найти его.Шайлер была с ним полностью согласна.— Грантвуд — необычный дом. Во-первых, он огромен. Во-вторых, он напоминает запутанную и сложную китайскую головоломку. — Она раздраженно вздохнула. — Искать что-то здесь — это все равно что искать иголку в стоге сена.Трейс немного подумал.— Наверное, нам стоит обратиться к миссис Данверз. Если у кого-то и есть ключ к разгадке, то только у нее.
Экономка сидела за кухонным столом и записывала рецепт салата из лобстера на чистый лист бумаги. Шайлер откашлялась.— Простите, миссис Данверз.Женщина оторвала взгляд от работы и улыбнулась:— Да, мисс Грант?После первого вечера их отношения заметно улучшились, во многом благодаря неподдельному восхищению Шайлер кулинарными шедеврами Эльвиры Данверз.— Мне нужна ваша помощь, — просто сказала она.— Пожалуйста. Что я могу для вас сделать?Из уважения к Коре Шайлер приходилось тщательно подбирать слова, но при этом она хотела быть прямой и честной с экономкой.— Тетя оставила мистеру Баллинджеру письмо для меня. В нем она обращается ко мне с просьбой позаботиться об одном семейном деле. — Тихий вздох сорвался с губ Шайлер помимо ее воли. — По правде говоря, миссис Данверз, я не знаю, с чего начать. За последние несколько лет вы провели с Корой больше времени, чем кто-либо другой. Она вела какие-нибудь записи, дневник или что-нибудь в этом роде?— Насколько мне известно — нет. Вы же знаете, миссис Грант мучил артрит, особенно на пальцах. Ей было трудно писать. Порой она даже не могла держать ручку из-за боли в суставах.Шайлер попробовала зайти с другой стороны:— А не можете ли вы сказать, что приносило ей в последнее время наибольшую радость?Немного смущенная, Эльвира Данверз ответила:— Моя стряпня.— А еще что-нибудь?— Она любила сидеть у залитого солнцем окна. Вдыхать аромат сирени весной и роз летом.Шайлер поставила вопрос по-другому:— Было ли среди ее занятий что-нибудь необычное?Эльвира Данверз отложила ручку, сложила руки перед собой на столе — Шайлер отметила, что ее ногти коротко острижены, округлы и лишены маникюра, — и глубоко задумалась.— Ну, я не знаю, в моем понимании это не столь уж необычное занятие, хотя кому-то оно, может, и покажется странным.Шайлер вся обратилась в слух:— Что же это?— Миссис Грант хранила некоторые памятные вещи в сундуке в чулане. Она говорила мне, что там нет ничего особенно ценного, но она любила сидеть и разглядывать свои «личные сокровища», как она их называла. Когда ее артрит стал прогрессировать, она просила меня открывать замок и откидывать крышку сундука.— А что было внутри?— О, этого я не могу вам сказать, мисс Грант, — ответила экономка, тщательно взвешивая свои слова. — Я никогда туда не заглядывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66