— Адам Коффин пожал костлявыми плечами. — Все то, что делают богатые люди, чтобы стать еще богаче.Они оба изучающе посмотрели на одетого с иголочки мужчину в другом конце зала.— Похоже, Джонни весьма преуспел.— Одежда не всегда говорит о состоянии дел, — заметил Трейс.— Это верно, — согласился Адам. Он осторожно сунул руку в карман своего пиджака. — Интересно, включила ли она его в свое завещание, — задумчиво протянул он.Трейс никак не отреагировал на эти слова. Его собеседник покраснел.— Простите, Баллинджер. Я не пытался выудить у вас информацию. Просто я забыл на мгновение, что вы поверенный Коры.— Ничего страшного.Но Коффин не понял намека и продолжил разговор в том же русле:— Думаю, мы скоро это узнаем.Трейс ответил уклончиво:— Думаю, да.— Нельзя отрицать, что Джонни любит дорогую одежду, быстрые автомобили и красивых женщин, — открыто признал Адам.Как и большинство мужчин.— Или по крайней мере любил. Любопытно, были ли у Коры какие-нибудь виды насчет этой парочки, — продолжал развивать свои предположения пожилой мужчина.Трейс поинтересовался:— Насчет кого?— Джонни и Шайлер. Он все еще холост. Она вернулась из Франции. Богатые обычно женятся на себе подобных. А им ничто не мешает это сделать.Трейс и бровью не повел.— Они брат и сестра.Адам Коффин покачал головой из стороны в сторону.— Очень дальние. Троюродные или четвероюродные, по словам Коры. — Мужчина вздохнул и смахнул что-то со щеки. — Мне будет очень не хватать Коры. Она была моим единственным другом с тех пор, как умерли мои родители. Кроме Муза, естественно.— Муза?— Моей собаки. У меня тоже есть собака .Адам тут же полюбопытствовал:— Какой породы?Трейс поставил стакан и расстегнул пиджак. В салоне Людовика XIII, на его взгляд, стало немного жарко и душно — а может, все дело в этом чертовом костюме.— Бадди наполовину охотничий пес. Насчет другой половины я не совсем уверен.— Бадди был бездомным?— Да.— Муз тоже. Некоторым образом. — Сосед Коры пустился в воспоминания: — Я поехал в торговый центр за продуктами. На обратном пути я случайно заметил коричневый бумажный пакет, валявшийся на обочине. Я до сих пор не знаю, что заставило меня тогда остановить машину, открыть пакет и заглянуть внутрь. Там был Муз. Тогда он был еще щенком. Щенком, которого кто-то выбросил, как ненужный хлам. — В голосе Адама слышалось недоумение. — Я взял его с собой. Всю первую ночь я провел рядом с ним. Боялся, что он не выживет, но он выжил. Это было пять лет назад — с тех пор мы не расстаемся.Трейс был почти серьезен, когда предложил:— Муз с Бадди должны как-нибудь встретиться. Каждое утро мы вместе совершаем пробежку.На лице Адама Коффина появилось странное выражение.— А Муз и сейчас здесь.Губы Трейса сложились в улыбку.— Где здесь?Адам пошевелил рукой, той самой, что он бережно держал в кармане пиджака. Мгновением позже оттуда высунулась крошечная, почти безволосая тощая собачья мордочка.Трейс вспомнил старую присказку о сходстве собак со своими хозяевами. Откашлявшись пару раз, он отважился высказать свое предположение:— Муз…— Чихуахуа. Глава 8 Шайлер перевернулась с боку на бок, открыла глаза и посмотрела на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке.Было три часа ночи.Шли первые часы после полуночи, а у нее сна ни в одном глазу.Она подумала, что если б сейчас была в Париже, то как раз бы уже пошла на работу, в свой кабинет в музее. Остановилась бы в маленьком кафе на углу рядом с Лувром, где подавали горячий кофе и сдобные рогалики, которые просто-таки таяли во рту.Но она была не в Париже. Она находилась в Нью-Йорке, точнее, в его пригороде, и сейчас была середина ночи.К несчастью, Шайлер отметила у себя все признаки, указывающие на то, что заснуть она сможет не скоро.Она села на своей кровати с пологом и старательно подпихнула груду подушек себе под спину. Устроившись как можно удобнее, она тихонько вздохнула и стала разглядывать залитую лунным светом комнату.Ей всегда было хорошо и спокойно в Желтой комнате, названной так — по крайней мере отчасти — из-за обтянутых желтым шелком стен и лежавшего на полу старинного французского ковра с черно-желтым узором.В комнате находился уникальный мебельный гарнитур в стиле французский ампир, который когда-то Наполеон I подарил маршалу Сульту. Над богато украшенным комодом висел портрет всадника кисти Альфреда Дидро, написанный в английской манере, а над кроватью — двойной портрет кисти Хессе. На последнем были изображены две сестры. В семейной коллекции картин эта всегда была у Шайлер одной из самых любимых.В солнечные дни в Желтой комнате было особенно светло и радостно. Кровать стояла напротив целого ряда окон, тянувшихся от пола до потолка и выходивших на юг — из них открывался великолепный вид на сады и зеленый простор лужаек вдоль берега Гудзона.Но в лунном свете комната совершенно преображалась. Становилась темной и таинственной.Больше зависела от настроения.Была более чувственной.Ощутив внезапное беспокойство, Шайлер сбросила одеяло, соскочила с постели и босиком прошлепала к одному из огромных окон. Она не удосужилась перед сном зашторить окна. А теперь отдернула в сторону еще и тюль.Небо было ясное. Луна — полная. В небесной синеве мерцали мириады звезд.Отсюда она могла беспрепятственно видеть английский сад с беседкой в центре, а дальше — Гудзон и каменистую косу, известную как «наблюдательный пункт Люси».«Кора утверждала, что видела Люси».Шайлер не верила, что ее двоюродная бабка на закате своих дней впала в старческий маразм, и Трейс Баллинджер считал так же. Но разум порой выкидывает странные шутки и с молодыми, а не только со старыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66