Ее ужас отступил робкими волнами, оставив одно удивление. Это был не тот человек, который бросил ее в жуткую тьму прошедшей ночи, который безжалостно растоптал ее душу и тело. Это был не гордый хозяин Драгонвика и даже не тот обаятельный собеседник, которого она знала всего один раз или два. Она видела перед собой лицо молодого и очень беззащитного человека, с которого сон словно согнал всю напыщенность, и Николас сейчас выглядел почти юношей с взъерошенными черными волосами, чего она никогда у него не видела, а жесткие линии вокруг его рта разгладились.
Он несколько раз вздохнул, пока она смотрела на него сверху вниз, и зашевелил рукой. Она заметила, что его щека и правая рука лежат на ее волосах, и ее горло сжал спазм, потому что его бессознательные движения показались ей очень трогательными. Казась, он инстинктивно ищет уюта в мягком золоте ее волос, что лежали рассыпавшись на подушке.
Николас открыл глаза и взглянул на жену. Она сжалась, ожидая, что сейчас на его лице произойдет перемена и вот-вот появится то холодное выражение, которое она так хорошо знала. Но, заметив мгновенный страх в ее глазах, он просто тихо смотрел на нее.
— Миранда… — с мольбой прошептал он.
Она все еще колебалась. Ее напряженное как струна тело изготовилось к борьбе.
Его губы изобразили подобие улыбки, улыбки, окрашенной печалью.
— Ты не оставишь меня, — прошептал он. — Разве ты не помнишь? Ничто, кроме смерти не разлучит нас.
— Нет, — ответила она. — Я боюсь. Слезы покатились по ее щекам.
Он протянул руки руки и нежно прижал ее к себе. Ее напряжение сразу исчезло. Так вот, значит, он какой, думала она. Я никогда не должна этого забывать, что бы он ни делал и ни говорил. Он на самом деле добрый и он действительно любит меня. Это было началом ее долгого и болезненного самообмана, поскольку того человека, наделенного ею добротой и любовью, которых жаждало ее сердце, никогда не существовало в природе. С того самого дня, когда не стало его матери, все эти чувства навсегда умерли в его душе.
Глава тринадцатая
Медовый месяц оказался для Миранды очень счастливым. В этот период времени Николас был именно таким мужем, о котором Миранда всегда мечтала — нежным и заботливым. Ужас ее первой брачной ночи притупился, поскольку Николас больше никогда не прибегал к силе. Она забыла все свои страхи и сомнения и расцвела мягкой зрелой красотой. Ее руки, грудь и шея округлились, а с лица исчезла угловатость. Ее красота больше не была эфирной, она стала соблазнительной, и ее еше больше подчеркивали те красивые наряды, что покупал ей Николас. Некоторые из них она нашла в шкафу в своей туалетной комнате. Все они были созданы мадам Дюкло по ее старым меркам. Но Николас снабдил ее и списком модных лавок, мастериц манто и модисток, и велел покупать ей все, что она захочет. Она потратила на это множество часов, получая удивительное, почти сказочное наслаждение, когда заказывала, например, не одну, а сразу шесть шляпок из итальянской соломки или же из атласа, украшенных point d 'esprit — вывозимыми из Франции цветами, или чудесными страусовыми перьями. В своем восторге она покупала гораздо больше, чем ей это было нужно, даже если бы она меняла наряды по пять раз на даю. К тому же, она сделала несколько ошибок. Например, она не смогла устоять перед ярко-красным платьем из тафты, которое делало ее волосы темнее и несколько ухудшало цвет ее лица. Но в целом врожденное чувство вкуса ее не подводило. Николас никогда не пытался укротить ее сумасшедшие траты, напротив, он сразу же заявил:
— Я хочу, чтоб вы были хорошо одеты, Миранда, так как это подобает вашему положению моей жены. Вскоре мы начнем принимать гостей. Вы должны научиться завоевывать себе подобающее место в обществе.
Подобная перспектива пугала Миранду, потому что Николас ждал от нее очень многого: она должна была быть очаровательной, образованной и остроумной, а также превосходной хозяйкой приемов, чтобы репутация Ван Ринов об изысканном гостеприимстве не только была бы сохранена, но и стала бы еще более ослепительной.
При Джоанне эта сторона их жизни была по большей части заботой Николаса. Первая госпожа поместья проявляла внимание только к тем, кто принадлежал семействам, живущим на реке Гудзон, а к остальным гостям относилась с полнейшим равнодушием.
Но от Миранды он ждал активной помощи. Она Должна была разбираться политике, чтобы уметь поддержать разговор на любую тему, будь то взрывоопасная проблема Орегона или аннексия Техаса в качестве рабовладельческого штата. Она должна была иметь представление о постановках трагедий Шекспира мистера и миссис Кин, превосходном вокале мадам Боргезе или достоинствах новой оперы Доницетти, созданной по роману сэра Вальтера Скотта «Каммермурская невеста», не говоря уже о результатах удивительных опытов по месмеризму.
Однако превыше всего она должна была ставить интерес к новым публикациям англоязычных авторов: мрачному роману сэра Эдварда Бульвер-Литтона «Зенони», «Заметкам от Корнхилла до Каира» мистера Теккерея, ужасным суждениям об Америке мистера Диккенса в «Мартине Чезлвите» и другим.
Миранда просмотрела все книги, которые дал ей Николас, обращая особое внимание на подчеркнутые места, поскольку каждое утро после завтрака они отправлялись в небольшой кабинет рядом с гостиной, где проходил напряженный часовой урок.
Николас оказался прирожденным педагогом, строгим к ее небрежностям и ошибкам, но обладающим удивительной способностью оживлять любую предложенную им тему. Миранда легко привыкла к их отношениям как учителя и ученицы и была очень признательна ему за это, ибо только сейчас поняла, до чего же она была невежественна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108