— Ты должна подчиняться своему мужу, даже если… не важно, что… ты должна делать то, что он хочет, Миранда. Понимаешь?..
— Да, мамочка… я знаю, — перебила Миранда. Она тоже была смущена, но гораздо сильнее было чувство обиды на Абигайль. Даже ее мать не должна была вмешиваться и осквернять чуда ее любви к Николасу.
И вот теперь они обвенчаны и церемония венчания не превратила их в совершенно других людей, как она того ожидала. Она знала его не лучше, чем раньше. Но все будет хорошо, уговаривала она себя. Я просто дурочка, что боюсь. И все невесты боятся. Даже Табита, уж я то это знаю.
Она тихонько вздохнула, и Николас посмотрел на нее.
— Мы почти дома, — успокоил он. — Смотрите, вон огни Йорк-вилла. Осталось всего три мили.
На Десятой-авеню они свернули, и лошади, почувствовав, что совсем рядом их конюшни, перешли на галоп. Миранда увидела блеск открытых железных ворот, и карета остановилась перед большим кирпичным трехэтажным домом с красивым белым портиком.
Николас взял ее руку и провел через парадную дверь в отделанный панелями холл, который показался ей, при ее усталости и головокружении от возбуждения и страха, заполненным качающимися головами в белых чепчиках.
— Это ваша хозяйка, — провозгласил Николас, пропуская ее вперед.
И смущающий хор голосов ответил:
— Добро пожаловать, миссис Ван Рин. Ошеломленная, она отступила на шаг и оглянулась назад. Николас нахмурился и сильнее сжал ее руку.
— Ваши слуги приветствуют вас, — произнес он,
Она напряглась, еще плотнее закутываясь в плащ, и выдавила из себя робкую извиняющуюся улыбку. Фартуки, чепчики, малиновые ливреи исчезли.
— Они незнакомы мне, — прошептала она, а в ее мозгу все время раздавалось: миссис Ван Рин. Я миссис Ван Рин. Миранда Уэллс — это миссис Ван Рин.
— Конечно, — ответил он, провожая ее в небольшую комнату, где перед очагом был установлен стол. — Я уволил прежних слуг Драгонвика. Ешьте, моя дорогая.
Он указал на стол.
— Вы, должно быть, голодны.
— Все слуги уволены, — удивленно повторила она. Томкинс, Аннета, Магда — все преданные Ван Рину люди, служившие ему годами. Слава Богу, что теперь их нет. Они никогда бы не приняли меня и не подчинились бы мне. Значит, Николас уволил их ради меня? Значит, он понимал, как это было бы для меня тяжело? Она с благодарностью посмотрела на мужа.
— А старая Зелия? — спросила она.
— Зелия умерла. Когда я уволил остальных, она отказалась уходить. И осталась одна. Бейлиф написал мне, что она умерла этой зимой.
Он быстро сел рядом с ней.
— Родная, это наша первая брачная ночь. И теперь, когда мы наконец дома, почему бы нам не забыть обо всем, кроме нас двоих? Возьмите бокал вина. Выпейте.
Ужин был приготовлен великолепно. Здесь было желе из холодного каплуна, устрицы, грибные котлеты и роскошный свадебный торт, украшенный сверху узором из оранжевых цветов. Но хотя вино немного подействовало на Миранду, она почувствовала, что не может есть. Увидев, что она так же как и он не прикасается к еде, Николас быстро поднялся.
— Идем, — сказал он, обращаясь к жене.
С лица Миранды исчезли все краски, а в горле стало сухо, словно она наглоталась песку.
Они поднялись по лестнице роскошного дома. Николас распахнул двери и, подхватив ее на руки, внес в приготовленную для них комнату.
Он велел переделать ее в стиль ампир. Великолепная мебель, инкрустированная позолотой, лазурные атласные драпировки с вытканными на них розами. Но Миранда ничего этого не замечала. Именно стойкий аромат цветов в комнате ужаснул ее с самого порога. Белые розы и лилии в великолепных вазах у стола, сияющие удивительной чистотой в свете длинных восковых свечей. Две такие же свечи в золотых канделябрах были установлены по обе стороны огромной кровати. Ее глаза медленно остановились на них, а затем застыли на море свадебных цветов.
— Николас… нет, — прошептала она, протягивая руки в умоляющем жесте. — Разве ты не видишь?..
— Цветы и свечи у кровати… Разве ты не помнишь?..
Она вскрикнула, когда он подошел к ней. Его глаза горели огнем. Ей показалось, что он ударит ее, и она в страхе прижалась к стене.
Но Николас ее не ударил. Он просто подошел к свечам, поочередно затушил их, а затем вернулся к ней.
— Нет! — закричала она. — Нет, нет, пожалуйста! Он подхватил ее и бросил на кровать…
В пять утра сквозь холод и туман рассвета колокола в церкви Святого Марка в полуквартале от дома Ван Ринов возвестили о времени, и слабые лучи солнца робко прокрались в комнату между синими шторами. Миранда давно ждала этого мига — ее воспаленные, уже не способные плакать глаза в течение нескольких часов не отрывались от окна.
Она осторожно отодвинулась от того, кто лежал на кровати рядом с ней. С большим трудом она подняла голову, всматриваясь в полумрак, чтобы различить свою одежду.
Если она ухитрится собрать свои вещи, то, возможно, найдется и место, где она могла бы одеться, а потом она попытается отыскать какой-нибудь путь к бегству. Хотя у нее совсем не было денег, ее отчаяние могло бы убедить какого-нибудь погонщика или торговца показать ей дорогу.
Светлело, и она вновь пододвинулась к краю кровати. Она приподнялась на локте и заметила, что на ее белоснежной коже, в основном на руках и груди, остались синяки. Миранда отодвинулась еще дальше, размышляя, сможет ли она одним быстрым движением соскользнуть с кровати, однако ее длинные распущенные волосы оказались плененными человеком, лежащим рядом с ней. Она подалась назад и постаралась высвободить их, но ей это не удалось.
Миранда вонзила ногти в ладони. Осторожно, словно это происходило против ее воли, она повернула свою голову и из-под опущенных ресниц взглянула на своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108