Николас, придерживающийся философии геденистов, был убежденным атеистом, и если бы Эфраим только узнал об этом, он ужаснулся бы больше, чем если бы встретил прокаженного. Но ничего этого он, к счастью, не знал и к вечеру, когда они закончили ужинать, он в конце-концов счел этого Ван Рина довольно приятным и достаточно серьезным молодым человеком.
Они не сошлись во мнениях лишь один раз. Говоря о предстоящих выборах, Николас небрежно заметил:
— Мои фермеры, конечно, будут голосовать за Ван Бурена, если только выдвижение не получит этот неизвестный Полк. А при таком раскладе событий я решу, как им будет лучше голосовать.
Эфраим судорожно передернулся.
— Ваши фермеры! Что вы хотите этим сказать?
— Мои фермеры-арендаторы на моих землях, — спокойно ответил Николас. — У меня их около двухсот.
— А разве они не владеют своей землей? — нахмурившись, спросил Эфраим.
Миранда, которая тихо сидела в уголке и на которую мужчины во время своей долгой беседы, совершенно не интересной для нее, не обращали никакого внимания, отвернулась от окна. Она была заворожена опускающимися на Нью-Йорк сумерками и мириадами огней, светящимися из окон домов. Она заметила, как Николас приподнял бровь, и выражение досады появилось на его лице.
— Разумеется, они не владеют землей, — сказал он. — Она принадлежит мне, как до меня принадлежала моему отцу, и так из поколения в поколение до Корнелиуса Ван Рина, первого патруна, получившего этот титул в 1630 году. Арендаторы платят очень маленькую сумму, мы же за это очень многое для них делаем.
— Сколько же у вас земли? — настойчиво спрашивал Эфраим.
— Несколько тысяч акров. Но мои владения не столь велики, как у Ренсселиров или Ливингстонов.
— А разве фермеры, если захотят, не могут выкупить землю, на которой работают? — Эфраим все еще размышлял над этой проблемой.
— Нет, — резко ответил Ван Рин, и Миранда увидела то, что до сих пор не заметил ее отец: за вежливостью Николаса явно скрывалось недовольство. Она не понимала только, почему. Все эти разговоры о земле и арендаторах были для нее пустым звуком. Она и не подозревала, что Николас, который предпочел бы вообще не затрагивать эту тему, последнее время стал свидетелем волнений среди арендаторов.
Он отказывался верить, что столь нравящаяся ему феодальная система, содержавшая его и его предков на протяжении двухсот лет, может оказаться под серьезной угрозой. Он обращался со своими фермерами с, можно сказать, отеческой заботой, строил им школы, церкви и мосты, покупал им новые машины, устраивал им праздники, улаживал все их разногласия. А в ответ он ждал от них благодарности, как это было всегда раньше, а так же того, что они поделятся с ним результатом своего труда.
— Я бы предпочел владеть полуакром самой каменистой земли и быть свободным, — неожиданно заявил Эфраим, — чем работать на кого-то другого даже на самой богатой ферме.
— Весьма глупо, — резко ответил Николас, но тут же себя одернул. — Осмелюсь заметить, что мы просто недостаточно понимаем друг друга. Должно быть, вам скучно слушать об этом, — добавил он, обращаясь к Миранде.
— Я не очень поняла ваш разговор, — призналась девушка. — Но мне очень понравилось глядеть в окно. Парк со всеми этими огнями и фонтанами кажется очень красивым и каким-то прохладным. Что это за большое здание, мистер Ван Рин? — указала она рукой. — И вот то?
— Не нужно называть меня мистером Ван Рином, Миранда, зовите меня кузеном Николасом, — улыбаясь сказал он. Он стоял рядом с ней, и пока они вместе смотрели на Бродвей, ее неожиданно охватило чувство восхитительной легкости. — Это Сити-Холл, — ответил он на ее вопрос. — А то здание через улицу — театр.
— О! — выдохнула она. — Как бы я хотела посмотреть какую-нибудь пьесу!
— Ренни! — сердито прикрикнул отец и виновато обратился к Николасу. — Поверьте, мистер Ван Рин, что она не столь глупа как кажется. Не пойму только, почему она часто болтает ерунду.
Миранда покраснела и опустила ресницы, однако успела заметить в глазах Николаса лукавые огоньки. Смеется он над ней или над отцом, а, может быть, над чем-то еще, размышляла она. Она не перенесла бы, если бы он смеялся над ней, потому что ей отчаянно хотелось ему понравиться. Конечно, он сам уже стар и давно женат, но кто-нибудь, похожий на него, только моложе и с черными сверкающими глазами идеально подойдет ее грезам, и она встретит наконец своего принца, как это случилось много-много лет назад с прекрасной Эсмеральдой.
Глава третья
В эту ночь Миранда почти не спала. Все казалось ей странным; огни улицы, свет которых проникал в ее комнату даже через задвинутые шторы, удивительно мягкая постель, отсутствие Табиты. Впервые в жизни Миранда спала одна и почему-то скучала без теплого дыхания Тибби и ее неустанного тихого бормотания, совсем не похожего на непривычный ей шум. Она слышала тиканье часов из оникса на каминной полке, громыхание повозок по булыжникам мостовой, звон колоколов с находящейся неподалеку церкви Святого Павла, а так же раздающийся с завидной регулярностью голос сторожа: «Сейчас один час после полуночи. В третьем округе все спокойно».
А позднее, когда начался рассвет, сторож, словно вдохновленный скорым освобождением от своих тяжких обязанностей, начал выражаться более пространно: «Сейчас вторник июньского утра. Четыре часа утра, и все спокойно. Джон Тейлор по-прежнему наш президент. Погода прекрасная, благослови вас Господь».
В пять часов Миранда поднялась с постели.
Она оделась и почти час просидела у окна до тех пор, пока в гостиной не появились официанты с завтраком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108