Прошу прощения, легат, что я не могу оказать большей помощи…
– На заре я пошлю разведчиков искать реку, – сказал Петиллий. Затем он со свойственной ему трезвостью ответил на извинения Квинта. – Ты не виноват, что мы заблудились. Я и не ожидал, что ты послужишь проводником. Я взял тебя потому, что Верховный друид тебя знает. Когда мы встретимся, надеюсь, он будет сговорчивей, из-за того, что ты с нами.
– Не знаю, будет ли рад Верховный друид моему присутствию, – откровенно сознался Квинт. – Было мгновение, когда я был уверен в обратном. – Квинт вспомнил о ярости Конна Лира, когда он упомянул Гая Туллия.
– Да, но, насколько я понимаю, его внучка тебя любит, – лукаво заметил Петиллий, – и удивительно, чего могут добиваться женщины, когда они того хотят.
Квинт закаменел. Затем холодно и резко произнес:
– Я не стану использовать ни Регану, ни ее чувство ко мне, если оно вообще существует, поскольку между нами не может быть ничего… и никакого будущего.
Легат вскинул брови, изучая красивое суровое лицо, решительную линию рта, умные выразительные глаза.
– Конечно, – сказал он без всякого выражения. – Итак… Спокойной ночи, центурион. Довольно на сегодня.
Квинт вернулся в свою палатку. Ему было не по себе при мысли, что он разгневал легата, и пугала собственная ярость от предложения использовать любовь Реганы как орудие для достижения целей Рима. Несколько позже, успокоившись, он понял, что замечание легата было вполне разумным с точки зрения римлянина. Но для Квинта, когда речь заходила о Регане, все разумные доводы теряли значение, и он начал искренне надеяться, что они никогда не найдут Стоунхендж.
На следующее утро показалось, что надежды эти оправдаются. Туман и морось не развеивались. Разведчики Петиллия, которым было приказано не удаляться больше, чем на расстояние оклика, чтобы тоже не заблудиться, возвращались, докладывая, с небольшими вариациями, об одном и том же – что они не нашли никаких признаков реки, и вообще ничего, кроме курганов и круглых холмов.
Легат уже собрался приказать выступать в направлении, указанном издерганным проводником, поскольку больше ничего не оставалось, когда последний разведчик вернулся, ведя пленника. Квинт заметил движение перед палаткой легата, и услышал шум, и подъехал на Фероксе посмотреть, что происходит.
Пленником оказался Бран. Он стоял перед легатом, бил себя в грудь и указывал куда-то через плечо.
– Он следил за нами вон с того холма, – объяснил разведчик Петиллию. – Я не смог добиться от него, кто он такой.
Квинт вышел вперед и отдал честь.
– Я знаю, кто он такой, легат. Это немой слуга Верховного друида, о котором я рассказывал.
Когда он заговорил, Бран обернулся, и, увидев Квинта, расплылся в улыбке. Освободившись от железной хватки державшего его разведчика, он бросился к Квинту.
– Вижу, что и он тебя узнал, – сказал Петиллий. – Ты можешь понять, что он старается объяснить?
Квинт, с облегчением отметив, что голос и взгляд легата, обращенные к нему, были такими же, как обычно, ответил, что попытается.
Он медленно спросил Брана по-кельтски, и его прежнее знакомство с языком жестов, которым объяснялся немой, помогло ему понять.
– Думаю, – наконец сказал Квинт, – что его послал разыскать нас Конн Лир.
Когда он произнес имя Верховного друида, Бран яростно закивал и приставил к голове ладони, растопыренные, как крылья, изображая церемониальную корону жреца.
– Похоже на то. Хотя откуда Конн Лир узнал о нашем прибытии?
– Нетрудно догадаться, – заметил Квинт. – Какой-нибудь тайный гонец с тех ферм, мимо которых мы шли. Я считаю, что Бран хочет проводить нас к Конну Лиру. – По крайней мере, куда-то он хочет нас проводить.
Бран снова ударил себя в грудь и указал в сторону.
– И на это похоже. – Петиллий разглядывал смуглое, как спинка жука первобытное лицо, длинные мощные руки, одежду из клочковатых выдровых шкур. – Но можем ли мы доверять ему? Он способен завести нас в болото… в какую-нибудь ловушку…
– Бран никогда не позволил бы поймать себя, если бы не был настроен дружелюбно. А что до того, куда он нас отведет, я уверен…
Квинт умолк. Он был почти уверен в намерениях Брана, но существовал способ удостовериться – однако, чтобы прибегнуть к этому способу, Квинту пришлось пережить душевную борьбу. На сей раз чувство долга победило, пересилив стыд, из-за которого он прошлой ночью огрызнулся на легата. Правда, Квинт не мог побороть краску, выступившую на лице, когда под внимательным взглядом Петиллия, разведчика и нескольких других офицеров, он вытащил из-под кирасы пряжку Реганы, пряжку, которую не видел ни один римлянин, исключая Диона и Фабиана.
Среди офицеров раздались смешки, но легат мгновенно пресек их, а Квинт, держа пряжку перед глазами Брана, торжественно спросил:
– Клянешься ли ты красной змеей, знаком друидов, что безопасно отведешь нас к Конну Лиру?
Бран взирал на пряжку с благоговейным страхом. Он медленно кивнул. Затем, наклонив голову, прижался к пряжке лбом в знак подчинения.
– Бран поклялся перед эмблемой друидов, – объяснил Квинт. – Мы можем доверить ему.
– Хорошо, – сказал Петиллий. – Тогда выступаем немедленно.
Бран повел их в направлении, прямо противоположном тому, что указывал регний, и меньше, чем через час они достигли реки. После того, как они переправились, сердце Квинта забилось быстрее. Туман рассеялся, выглянуло блеклое солнце, и он узнавал многие черты местности: поросшие травой земляные валы, длинный холм, формой похожий на лежащего льва… А потом он увидел длинную дорогу между стоячих камней, что вела к великому храму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64