Квинт, совершенно сбитый с толку и растерявшись с мыслями, не мог удержаться от смеха. Эта вспышка женского кокетства потрясла его не меньше, чем ее недавнее признание, и доставило удовольствие. Даже слишком, внезапно осознал он, вспомнив клятву Петиллию и Марсу. Сидеть вот так с девушкой, в лесном уединений, при лунном свете, было опасно. Он обнаружил, что бессознательно придвинулся к ней совсем близко, и с облегчением услышал за спиной треск шагов Пендока. С копья гончара свисали три рыбины, и сняв их, он торжественно положил добычу у ног рядом с Реганой.
Девушка сразу же вновь накинула на себя отчужденность как плащ, и принялась чистить и потрошить рыбу своим маленьким железным ножом, а затем жарить ее.
Они поели в полном молчании. Через некоторое время Квинт, швырнув через плечо рыбьи кости, сказал:
– Регана, почему ты настаиваешь, чтобы я встретился с Верховным друидом? Это задержит меня, и… – он не хотел показывать, будто сомневается в ее словах, что ему не причинят вреда, однако она могла переоценивать свое влияние на деда.
– Потому что он очень мудр и могуществен. И потому что… – она поколебалась, – мы не знаем пути до Глочестера. – Вновь последовала пауза размышления, после чего она медленно произнесла: – Конн Лир должен сказать тебе, как добраться.
– Кто! – воскликнул Квинт, – Конн Лир – так звали жреца, которого мы встретили на дороге в первый день в Британии. Значит, он твой дед? Но Светоний приказал схватить его, он послал одного из своих трибунов.
– Никто не может схватить Конна Лира, – сказала Регана, вытирая нож и убирая его в котомку. – Он маг. Он может видеть… и делать то, чего не может никто.
Квинт подумал о странной власти глаз Конна Лира, о своем оцепенении, которое позволило старику бежать – и ему понадобились усилия, чтобы сохранить мужество. Он пытался вспомнить, что Верховный друид говорил в тот день… что знамения и гадания предвещают несчастья римлянам, что он пришел тебя предупредить. Что ж, знамения были верны, дальше некуда – Квинт подумал о гибели Девятого легиона, о бойне в Колчестере и Лондоне. Пока он разговаривал с Региной, важность его миссии в Глочестер была заслонена другими мыслями, но сейчас она вновь обрушилась на него с жестокой непреложностью. Сознание его заметалось в поисках возможности оторваться от Пендока и Реганы и как-нибудь добраться до Глочестера самому. Но он знал, что это было бы глупо. Он доверился Регане и предоставил ей вести его. И обязан продолжать. Но когда они завернулись в плащи и улеглись под деревом, сон Квинта был беспокоен.
Они оставили лагерь, когда лучи рассвета были призрачны. Жуткие тени колыхались под огромными нависающими зарослями, а выбравшись на поляну, они услышали протяжный волчий вой. Лохматый пони Квинта фыркнул и задрожал, прядая ушами. Квинт успокоил его, как успокоил бы Ферокса, по которому сильно скучал. Пендок сделал знак, отвращающий зло, а Регана сказала:
– Волк воет от радости, что его не принесут в жертву, как бывало в старые времена.
– Жертвоприношение волков? – спросил Квинт, радуясь возможности поговорить, поскольку вчерашнее неуютное чувство его не оставляло.
Регана кивнула.
– Прежде многих зверей жгли в плетеных клетках… и не только зверей, но и людей тоже, как… как… – Она умолкла и закрыла глаза.
Квинт понял, что она думает о Боадичее и ужасных ритуалах Андрасты.
Затем Регана продолжала со своим обычным хладнокровием:
– Мой дед верует не так, как Боадицея, хотя и отдал меня под ее опеку, потому что она очень образованна и приходится двоюродной сестрой моему отцу. Вера иценов не истинна, так же как у бродячих друидов, которых губернатор Светоний убивал на далеком острове Энглси. Конн Лир милосерден.
– Рад это слышать, – произнес Квинт так легко, как мог, и собрался расспрашивать ее дальше, но Пендок неожиданно махнул рукой, призывая к молчанию.
Все трое замерли, прислушиваясь. Впереди невнятно раздавались гортанные голоса. Глаза Пендока сузились. Жестом он указал, что если они осторожно отъедут вправо, то проскользнут незамеченными. Квинт развернул пони, но, к несчастью, маленький конек учуял кобылу в приближавшемся отряде и приветственно заржал.
Внезапно голоса стихли.
– Прикрой лицо, – шепнула Регана Квинту, и тот поддернул плащ.
И в следующий миг десяток британских воинов с копьями наперевес выехали из-под деревьев.
Квинт, подогнав коня, загородил собой Регану, и неуклюже перехватил собственное копье, страстно желая, чтобы на его месте оказался привычный меч.
– Погодите! – закричала Регана по-кельтски, обращаясь к воинам. – Погодите! Мы друзья, мы едем как и вы на праздник Луга! Луга, бога света! – Она крикнула это наудачу, поскольку бельги, которых она опознала по татуировкам, могли быть просто бродячей шайкой разбойников, и тут уж ничего не могло бы остановить их оттого, чтобы, по меньшей мере, не отобрать у путников лошадей.
Предводитель отряда, со смуглым злобным лицом и синими полосками на щеках, нацелил свое копье на Пендока.
– Мы убиваем чужестранцев, которые приходят шпионить за нашим священным праздником, – прорычал он, но острие копья опустилось. Его маленькие красные глазки скользнули от Реганы к мужчинам. – Вы не из наших племен. У вас странная одежда! – неуверенно добавил он.
– Но мы не чужаки! – воскликнула Регана. – Посмотри на эту пряжку! Посмотри хорошо… – она указала на бронзовую с эмалью фибулу, удерживающую ее плащ. – Что ты видишь?
Маленькие глазки внимательно вгляделись, затем голова в рогатом шлеме дернулась.
– Я вижу знак красной змеи, – пробормотал предводитель с благоговейным страхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64