— Садитесь сюда рядом со мной, чтобы я вас видел.
Я села у его ног.
— Ближе, — распорядился он.
Я подвинулась ближе и оказалась почти между его коленями.
— Скажите, мисс Рашдон, что вы думаете о моем сыне?
Я смотрела на ангельское личико ребенка, и на душе у меня становилось теплее. Горло мое сдавил спазм, я с трудом смогла промолвить:
— Думаю, милорд, он самый красивый ребенок, которого мне довелось видеть и который когда-либо появился на свете.
Густые черные ресницы милорда прикрыли его глаза, и я заметила, как затрепетали его веки.
— Да, — ответил он тихо, едва слышно. — Я готов на коленях молить Господа, чтобы он вырос более сильным, чем его отец, чтобы он был здоровее и телом, и душой. Я молю Бога, чтобы поразившая меня болезнь не передалась по наследству и ему, когда он станет взрослым.
Мы любовались спящим Кевином, и единственным звуком в комнате было потрескивание красных догорающих углей в камине. Я попыталась выкинуть из головы все слухи и картины безумия, мне хотелось бы никогда не покидать этого места и все грядущие годы провести рядом с ним.
— Ариэль, — услышала я голос Ника, тихий и мягкий, и попыталась пробудиться от сна наяву и посмотреть ему в глаза.
Я почувствовала, как в сердце моем рождается нежность, вытесняя из него все остальные чувства, а голова моя начала кружиться, и в этом не было ничего нового или необычного. Я тысячу раз испытывала это в его обществе.
— Сэр? — Мой голос звучал твердо, без дрожи.
— У вас печальное лицо. Вам грустно?
— Да, грустно, милорд.
— Скажите почему?
— Я не понимаю, что с вами происходит. Что вас заставило, милорд, обидеть сегодня утром вашу сестру?
— Я сумасшедший.
— Я в это не верю.
— Я чудовище.
— Это абсурд.
Николас приподнял мой подбородок своими длинными сильными пальцами. Глаза его вонзились в меня, как острые блестящие стальные рапиры. Слегка склонившись ко мне и кривя рот, он сказал (и слова его звучали, как щелканье бича):
— Маленькая дурочка, у вас ведь есть глаза. Раскройте их! Принимайте меня за того, кто я есть. Я лжец и распутник. Я развлекаюсь тем, что обольщаю невинные сердца и разбиваю их. Я безумец, происходящий из семьи безумцев. Я убийца…
— Замолчите!
Я вскочила и зажала уши руками.
— Не хочу об этом слышать!
— В таком случае вы идиотка, — заметил он спокойно.
Оторвав руки от ушей, я гневно смотрела на него.
— Боюсь, что вы правы, сэр, — сказала я, — но это мое личное дело.
— Сядьте, мисс Рашдон.
Я подчинилась. Сидя неподвижно и очень тихого я смотрела на ребенка. Случайно мой взгляд упал, на пальцы милорда, поглаживающие волосы Кевина. Их медленные круговые движения завораживали меня, гипнотизировали. Мне хотелось поднять взгляд, заглянуть в его глаза, но я не осмеливалась.
О, нет, это было бы непростительной глупостью. Потому что при виде отца и сына сердце мое перестало бы мне подчиняться, и, если бы я посмотрела в эти глаза цвета штормового моря, я бы пропала.
Внезапно Николас поднялся с места. Осторожно он положил Кевина в его кроватку и заботливо подоткнул одеяло.
Подойдя к двери детской, он остановился, повернул голову и скомандовал:
— Идемте, мисс Рашдон.
С сожалением я последовала за ним.
Мы снова оказались в огромной комнате с высокими потолками, украшенными столь великолепной лепниной, что я с трудом смогла удержаться, чтобы не выразить свое восхищение. Стены были покрыты темными деревянными панелями, но в камине уютно горел огонь, распространяя мягкое сияние.
Я ждала, что будет дальше, глядя, как Николас подходит к своему письменному столу. Он в нере-щительности остановился, прижав кончики пальцев к гладкой полированной поверхности красного дерева, и простоял так несколько минут. Он стоял ко мне спиной, и я видела, каким подавленным он выглядел: плечи его безвольно поникли, темноволосая голова низко опущена.
Я открыла было рот, чтобы заговорить с ним, но в этот момент Николас повернулся ко мне. Лицо его казалось неестественно бледным, как и в утро моего приезда в Уолтхэмстоу, глаза выглядели запавшими и тусклыми, веки припухшими.
— Подойдите, — сказал он тихо. Смела ли я подойти?
Он слегка оперся спиной о письменный стол, попытался выпрямить плечи.
— Вы боитесь?
— Нет, сэр.
— Тогда идите сюда.
Когда я приблизилась, сохраняя порядочную дистанцию между нами, он указал на открытую папку на своем столе.
— Вы умеете читать? — спросил он.
— Достаточно хорошо, чтобы справиться с этим, милорд.
Он казался довольным.
— В таком случае скажите, что там написано под сегодняшней датой?
Потянув к себе открытую папку, я прочла нацарапанную там запись:
— Сегодня день свадьбы Адриенны.
— Вот видите, я не вообразил это, — с удовлетворением произнес он.
— Но, милорд, — сказала я, закрывая папку. — Конечно, вы не могли не знать, что свадьба не состоялась.
— Я и думал, что знаю. Да. Да. Я знал это. О, Боже милостивый, я знал это…
Я смотрела на носки его сапог, не в силах поднять глаза, потом спросила шепотом:
— Тогда почему вы это сделали?
Он внезапно разразился смехом, смехом безумца.
— Почему? Все дело в этом подарке. В этом чертовом куске кружева. Я не помню, чтобы покупал его, мисс Рашдон. И когда я нашел его завернутым в бумагу и перевязанным лентой, то положил на свой письменный стол и вообразил, что мне просто пригрезилась вся эта унизительная сцена, случившаяся между мной и моей сестрой. Такое происходит не в первый раз. Я часто представляю всякие события, и если вы и дольше останетесь здесь, то узнаете об этом. Я живу в постоянном смятении духа, у меня в голове все путается, и, когда я нашел этот подарок… — Голос его упал до шепота и звучал теперь устало и виновато:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103