Я прожил трудную жизнь и не боялся никакой работы. Он оставил меня здесь, и дал мне работу, и стал платить больше денег, чем я зарабатывал прежде, когда разводил овец.
— Он любил Джейн? — спросила я.
Джим перестал расхаживать и взглянул на меня. Лицо его казалось странным в бледном свете. Мы молча смотрели друг на друга. Наконец он заговорил:
— Была только одна женщина, которую он любил, и память о ней до сих пор преследует его. Сейчас он не помнит ее лица, но то, что он ее потерял, грызет его…
Я поднялась на ноги, сердце мое бурно колотилось, я не могла сдержать нетерпение. Повернувшись к нему и пристально глядя ему в глаза, я взмолилась голосом, непохожим на мой, охрипшим от волнения, дрожащим и прерывающимся:
— Скажите мне, кого он любил, Джим, скажите, прошу вас!
— Ну какое это имеет значение, мисс? Понимаете ли, та женщина умерла. Ее погребли в какой— то нищенской могиле на севере, и он винит себя в ее смерти, бедняга. Если бы знал, если бы я только знал об этом, когда он лежал в лихорадке, на моей постели и звал ее по имени…
Я схватила его за руки и стиснула их.
— Скажите мне, какое имя он произносил… Я должна это знать.
— Мэгги, — ответил он. — Даму сердца милорда звали Мэгги.
Руки мои бессильно упали, и я, спотыкаясь, пошла назад. Ветер рвал капюшон с моей головы, и мне приходилось сгибаться, подставляя лицо опускающемуся на землю ледяному туману, я плакала.
«Мэгги!» Повернувшись, я побежала назад в Уолтхэмстоу.
Глава 6
Я стояла в своей комнате, сотрясаясь от холода, скрытая в этом благословенном святилище за запертыми дверьми, отделявшими меня от сумрачного дня. Снаружи бушевала зимняя буря, швыряя снег с дождем в оконное стекло, и завывала, как баньши , завиваясь вихрями вокруг стрельчатых слуховых окон и карнизов древнего дома.
Я чувствовала себя обессиленной и лотерянной. Я не знала, что мне делать. Мое уже сложившееся мнение о Николасе Уиндхэме разлетелось в прах. Он любил Мэгги, в отчаянии выкрикивал ее имя, когда лежал в лихорадке, когда боролся за собственную жизнь. И все же он понимал умом, что она потеряна для него, даже если и продолжала жить в его сердце.
«Как это могло случиться?» — спрашивала я себя.
Я вышла со свечой в руке из своей комнаты, сама не зная, куда направляюсь. Справа от меня коридор уходил в темную бездну. Слева… была отворенная дверь студии Уиндхэма — она манила, искушала меня, и я говорила себе, даже приближаясь к заветному порогу, что не имею права вторгаться туда. Мне было ясно сказано, чтобы я не вольничала, чтобы не смела туда входить. И все же с каждой минутой мне хотелось узнать семейные секреты все больше. Мне было трудно противиться этому настоятельному желанию.
Дверь подалась со слабым скрипом, когда я вошла, поднимая свечу, чтобы лучше разглядеть утопавшую в тенях комнату. Подавляя свой страх, я вошла и закрыла за собой тяжелую дверь.
Комната, казавшаяся мне такой яркой, веселой и приветливой сегодня утром, теперь, когда дневной свет уступил темноте, приобрела совсем иной вид. Стоя в круге света, я разглядывала полотна, прятавшиеся, таившиеся во мраке. Будь у них зубы и глаза, мне казалось, они могли прыгнуть на меня из темноты, из-за теней. Что за чертовщина! — журила я себя. Здесь нет ничего, кроме красок и полотен, натянутых на простые рамки из ясеня.
Я упрямо вздернула подбородок и отважилась шагнуть дальше в глубину комнаты.
Теша себя надеждой найти здесь свой портрет, я направилась прямо к прикрытому куском ткани мольберту в середине студии. И все же я заколебалась, прежде чем поднять покрывало. И, стоя в нерешительности, я услышала, как ветер бросает снег в оконные стекла, так что они дребезжат, и в звуке этом слышалось мрачное предостережение. Я уже подняла руку…
Пламя затрепетало, свеча зашипела и погасла.
В темной комнате, похожей на пещеру, я стояла, отделенная от мира четырьмя ее стенами, стояла в полной темноте. Я ждала, прислушиваясь к бурному биению моего сердца, отдававшемуся в ушах. В эту минуту я желала, чтобы Николас оказался здесь. Страшный, грубый, агрессивный лорд Николас Уиндхэм, граф Малхэм. Дьявол. Убийца и безумец. Да, я хотела, чтобы он был рядом со мной… Я предпочла бы пасть от руки жестокого безумца, чем стоять в кромешной тьме, страдая от панического ужаса, потому что я ужасно боялась темноты.
«Думай! — сказала я себе. — Разве здесь были волки-оборотни, когда я впервые вошла сюда? Ничего подобного! Разве здесь скрывались вампиры? Нет. Вурдалаки? Нет! Нет!» Я перевела дух и попыталась разглядеть самую густую и черную тень, напрягая зрение, пока у меня не разболелась голова.
Если бы только прекратился вой ветра, эта яростная буря на вересковых пустошах! Она сотрясала стены и раскачивала ветви каштана с такой силой, что они бились в оконное стекло, и мне казалось, что сейчас стекла разлетятся вдребезги и осколки усыплют пол возле моих ног.
Я отдернула драпировки от окна и удивилась, увидев луну, видную между непрерывно скользившими облаками. Она показалась лишь на мгновение, но все же пробыла на небе достаточно долго, чтобы осветить земли Уолтхэмстоу своим ледяным голубым светом.
Этот свет пролился через окно и озарил на мгновение комнату. Повернувшись, я окинула отчаянным испуганным взглядом все углы, чтобы убедиться, что там не прячутся демоны. Как я ошибалась! Над резной дверью расположилась горгулья, ее пасть была разинута в приступе неудержимого смеха, похожие на щелки глаза впились в меня, глумясь над моим страхом.
Невольно я сделала шаг назад. Ветви каштана продолжали бить по стеклу, отбрасывая длинные извивающиеся тени на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103