Даже это казалось ему непосильной задачей для разума, сжигаемого лихорадкой и воспоминаниями.Он попытался представить себе, как бы он поступил, если бы Сара согласилась выйти за него замуж. Сомнений не было, он бы отменил свой план уничтожения Кинга, сосредоточился бы на собирании ее драгоценных семян и потом убрался бы из Жапуры как можно скорее. Но она не согласилась. Поэтому он оказался там, откуда начинал. Ему не на чем было строить свою жизнь. Он только надеялся, что Генри поймет бессмысленность попыток следовать за ним – не станет рисковать безопасностью Сары из-за такого глупого и бессмысленного предприятия. Генри подождет несколько дней, может быть, неделю и, если Морган не объявится, он найдет способ отправить Сару обратно по реке.До него донеслись чьи-то голоса, искаженные расстоянием. Казалось, они дрожат, как волны жары, исходящие от распаренной земли. Закрыв глаза он боролся с искушением вмешаться, однако по мере того, как голос Чавеса, изрыгающего приказы изможденному старику, загружавшему фургон своей продукцией становился все громче, память увлекала Моргана дальше и дальше – туда, где он похоронил свою боль, в сумерки ненавистного дня, после которого прошло уже больше года.Несколько людей Кинга выволокли его из дома. Он увидел Чавеса, стоящего у эшафота, и на секунду почувствовал огромное облегчение, предположив, что его убьют сразу вместо того, чтобы подвергнуть пыткам. Потом Чавес размотал кнут. Ноги Моргана похолодели, и он споткнулся; те, кто сопровождал его, были вынуждены схватить его за пояс, поддерживать и волочить, потому что у него не было сил идти.В доме звонили в колокола. Если закрыть глаза, то вполне можно было себе представить, что он снова оказался в сиротском приюте в воскресное утро и что колокола собора призывают верующих на молитву. Только сейчас эти колокола звонили для того, чтобы объявить перерыв в работе, они созывали работников и отрывали их от своих занятий только для одной единственной цели.Им надо было дать наглядный урок.Ему на руки надели тесные металлические браслеты; потом подняли на плаху и прицепили эти браслеты к крючьям, которые торчали из рамы у него над головой. Ноги обвязали веревками и укрепили в металлических петлях на помосте. Одежду сорвали всю – до последней нитки – и выбросили. Так он и висел, распятый на жаре, пока вокруг собирались мужчины, женщины и дети. В их лицах отражался его собственный страх, каждый из них вспоминал свой собственный опыт знакомства с кнутом Чавеса.Появился Родольфо в белом элегантном костюме. Ореол золотых волос сверкал на солнце. «Патрао» Патрон, хозяин (исп.).

встал перед ним и начал смотреть на него своими завораживающими голубыми глазами. Огонь и лед сияли в них попеременно. В одно мгновение они пылали, в другое замораживали – но всегда внушали ужас своей порочной красотой.– Морган, – сказал он тихо. – Мой дорогой Морган, ты должен знать, как глубоко я огорчен. У меня сердце разрывается при мысли о том, что сделают с твоей спиной. Избавь нас от этой пытки. Выдай тех, кого ты защищаешь, и пусть они сами страдают за свои преступления.Он не мог бы ответить, если бы даже и захотел. Его горло пересохло и сжалось от страха.– Морган, – сказал Кинг. – Посмотри вокруг себя. Разве хоть один из тех, кого ты защищаешь, выступил вперед и спас тебя от наказания? Они сознательно пользовались твоим великодушием и теперь хотят, чтобы ты страдал вместо них. Это потому, что они не друзья тебе, как ты думал. В то время как я… я бы избавил тебя от этого. Если бы мог – если бы я знал, что ты, в свою очередь, будешь по-другому относиться ко мне. – Он отодвинул волосы со лба Моргана назад своими прохладно-нежными пальцами. – Давай покончим с этим недоразумением. Мы оба прекрасно знаем, что дело вовсе не в этой банде лентяев. Мы все о них забудем, если ты согласен дать мне то, что я хочу… а именно самого тебя. Твою дружбу, верность, душу. А я даю тебе слово исполнять каждое твое желание. Любое. Ты получишь богатство, уважение, чувство собственного достоинства, дом и… и любовь. Я люблю тебя. Это испытание огорчает меня гораздо больше, чем ты думаешь.Морган посмотрел прямо в эти мертвые голубые глаза и прохрипел:– Убирайся к черту.Губы Кинга вытянулись в плотную тонкую линию.– Прекрасно. – Он повернулся на каблуках и пошел к дому. У двери он остановился, обернулся, помедлил, прежде чем войти. Морган смотрел, как порывом ветра поднялась пола его пиджака и взметнулись волосы, и на секунду чуть не поддался искушению окликнуть его – чуть не поддался…Но он не сделал этого. У него – своя гордость. Он берег свое достоинство – поскольку у него не было ничего другого. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы сохранить к себе самоуважение. Его часто обманывали и отвергали. Но умолял о пощаде он только раз в жизни – когда от него уходила мать, оставив его в одиночестве на ступенях сиротского приюта. Больше это не должно никогда повториться. Никогда. Даже тогда, когда капитан «Миндоро» привязал его к мачте и выпорол хлыстом за неподчинение, – он не умолял, не просил о пощаде и не будет делать это сейчас. Он видел лица стоящих вокруг, плачущих от жалости и от желания, чтобы эти страдания кончились. Он понимал, что уничтоженное достоинство оставляет от человека лишь оболочку; такие ходят, говорят, смотрят, как люди, но внутри они не что иное как жалкие презираемые «зомби».Он не будет просить о пощаде, он клянется Богом, что не уступит грязным домогательствам Кинга. Лучше умереть.Кинг ушел, его поглотил огромный дом; Морган продолжал смотреть на дверь, а тем временем страх забрался в его душу и сжал ее так, что ему трудно стало дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118