дочка губернатора.Днем раньше Морган стоял в церкви и смотрел, как она рыдала над гробом отца. По правде говоря, именно из-за нее он и пришел на похороны Честера Сент-Джеймса. Морган слышал молву об этой леди с тех пор, как заявился в Джорджтаун год тому назад. Он знал о том, что Сару нежно любили как британская аристократия, так и крестьяне. Женщина-ребенок, склонная к крайностям, Сара Сент-Джеймс очаровала и завоевала всех, резвясь по утрам босиком с туземцами, а вечером царственно появляясь в обществе в сопровождении отца.Когда неделю назад Кейн был приглашен в резиденцию губернатора, Честер Сент-Джеймс показал ему портрет дочери на стене. Там была изображена чрезвычайно миловидная девочка в бледно-зеленом кринолине и желтом кушаке, с глазами, полными озорства, и сияющими золотистыми локонами, падающими на хрупкие белые плечики. В маленькой ручке она держала нежные нарциссы. Портрет назывался «Солнышко».Кейн был совершенно загипнотизирован преследующим его образом детской невинности, запечатленной в голубовато-зеленых глазах дочери губернатора. Именно портрет заставил Кейна простоять всю церемонию в церкви и не отрывать глаз от рыдающей жены. Он следовал за Сарой весь путь до кладбища в надежде, что ветер приподнимет вуаль. Но этого не случилось.А теперь в его дверях стояла и дрожала сама Сара. Она смотрела на Кейна через черное кружево траурного барьера. На мгновение он опешил. Затем смутился, а потом вдруг понял причину ее визита. Эта мысль стукнула его молотком по голове, и он весь напрягся.Сара проскользнула мимо прежде, чем Кейн пригласил ее войти. Даже в траурном наряде она казалась совершенно неуместной в этой комнате. Подчеркнутое великолепие ее одежды, царственная осанка только усиливали впечатление убогости окружающей обстановки. Это сильно задело Кейна.– Войдите, – медленно проговорил он и захлопнул дверь. Сара не сразу взглянула на него, она стояла, сцепив руки в черных перчатках, и напоминала ему котенка на грани бегства.– Меня зовут… – начала она.– Я знаю, кто вы.– Тогда я полагаю, вы знаете, почему я пришла сюда, – услышал он ее робкий голос.Кейн шагнул было к ней, но девушка отступила и продолжала:– Я знаю, что вы встречались с моим отцом незадолго до его смерти…– Ну? – резко оборвал ее Кейн. – И что из этого?– Он просил вас помочь ему в… кое-каких делах.– И я ясно сказал ему, что меня это не интересует. Сара опустила сжатые в кулаки руки, что вместе с напряженными плечами говорило о возрастающем в ней гневе.Кейн сел у окна на стул, взял с подоконника сигару и зажег ее прежде, чем снова взглянуть на девушку.– Не интересует! – повторил он.– Конечно же за определенную цену…– Ни за какую цену. Я слишком люблю жизнь, мисс Сент-Джеймс.– Но вы же были в Жапуре и вернулись невредимым.– Но это как сказать, chere. Chere – дорогая (фр.)

– Однако ваша храбрость стала легендарной. Вы же герой, сэр.Кейн рассмеялся с сигарой в зубах и прищурился. В свете яркой лампы вуаль не скрывала чудный блеск локонов его визитерши, и он снова увидел мысленным взором потрясший его портрет.Вынув сигару изо рта и выпустив струйку дыма через нос, он проговорил:– Вот, что я скажу, принцесса. Сними-ка эту шляпу, чтобы я мог увидеть, с кем я разговариваю, и может быть, я передумаю.– Не болтайте глупости, я в трауре.– Ну, а я не в трауре и не желаю разговаривать с чертовой тенью.Сара чуть не задохнулась. Между ними разгорелась молчаливая битва: девушка упрямо отказывалась снять шляпку, а Кейн упорно продолжал глазеть на нее. Неожиданно взмахнув тафтовыми юбками, Сара бросилась к двери и остановилась. Резко повернувшись к нему, девушка сорвала шляпку и бросила ее на пол.В то же мгновение она одарила Моргана едкой, как щелочь, улыбкой.Итак, в громоздком траурном наряде Сара Сент-Джеймс воплощала собой горе и отчаяние. Это была не женщина, а ребенок. У нее было маленькое личико цвета теплой слоновой кости; огромные глаза были красноваты от пролитых слез, их великолепные цвет и форма подчеркивались светло-каштановыми бровями. Львиная грива золотых волос рассыпалась по плечам и спине. Лицо не отвечало принятым канонам викторианской красоты: скулы слишком сильно выражены, отчего лицо казалось тощим и угловатым. И рот был, вероятно, чуточку полным и красным, чтобы соответствовать представлениям большинства мужчин о женском совершенстве. Но для такого парня, как Кейн, этот рот говорил о страсти и вызывал мысли об убыстряющих пульс желаниях. И Морган мгновенно поверил в побежденного арабского шейха, пожелавшего отказаться от целого гарема, только чтобы завладеть ею. Он отбросил стул на пол и швырнул сигарету в окно.– Ваш отец просил меня нарушить законы Бразилии. Но что еще важнее, он хотел, чтобы я пошел против самого Родольфо Кинга. Если кто-то может одолеть Кинга… По крайней мере, ненадолго.– Но вы же работали на него…– Всем известно, что подписать контракт с Кингом, все равно что продать себя дьяволу, мисс Сент-Джеймс, Никто не работает на Кинга просто так. Когда вы ему надоедаете или он разозлится, вы умрете весьма неприятной смертью. – Кейн прислонился к подоконнику, позволяя ночному воздуху охладить ему лоб и освободить голову от воспоминаний. – Я скрылся от него на какое-то время, удрав из Бразилии. – Кейн внимательно посмотрел на Сару. – Ваш отец знал, с каким человеком он будет иметь дело, и все же он рискнул всем, что имел, и большей частью того, что имели его друзья, ради игры, которая была обречена с самого начала. Я повторю вам, что сказал его превосходительству губернатору прямо в лицо: он оказался абсолютным дураком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118