Этот сукин сын вот-вот сделает меня очень состоятельным человеком.
– Потому что где-то внутри твоей здоровенной, но пустой груди все же бьется человеческое сердце. Я часто подозревал, что оно есть там, хотя и отказывался поверить, потому что не слишком тебя жалую. Но знаешь, как бы ни было неприятно признавать мне это, мы с тобой во многом похожи. Когда я вернулся из Америки, то был самым холодным, расчетливым и гнусным ублюдком из всех, кого знал. Но это было до встречи с Бонни. Ты чувствуешь себя виноватым?
– Да.
– Хорошо. Это значит, что есть надежда или может быть, если Оливия простит тебя. А я подозреваю, что простит. Она как-то не показалась мне злопамятной, мелочной женщиной. Если б это было так, полагаю, отец Брайана уже давно ощутил бы действие суровой руки закона. Кто знает, может, ты, в конце концов, и будешь счастлив.
В этот момент что-то с силой ударилось о ногу Майлза. Он взглянул вниз и обнаружил Брайана, взирающего на него своими широко распахнутыми зелеными глазенками.
Дэмиен засмеялся.
– В чем дело, папа? У тебя такой вид, будто ты никогда не видел детей.
– Так и есть. И не называй меня так. Я не его папа, добавил он только для ушей графа Уорвика.
Улыбка Дэмиена не дрогнула.
– Держу пари, что он не кусается.
– Ты уверен?
– Похоже, ты ему нравишься, Кембалл. Чего ты боишься?
– Я слышал, что дети непредсказуемы.
– Поскольку ты сам так и не повзрослел, думаю, вы отлично поладите.
Майлз удивленно посмотрел в сторону Дэмиена. Тот лишь рассмеялся.
Опустившись на колено, Майлз изобразил улыбку для любознательного малыша. Что там говорят четырехлетнему ребенку? Внезапно до него дошло, что он будет видеть перед собой лицо этого мальчика в течение многих последующих лет, отчего в животе у него появилось странное ощущение. Не то чтобы ему хотелось вскочить и убежать, но что-то близкое к этому.
Брайан пробормотал что-то, потом опустил глаза.
Майлз наклонился ниже и пристальнее вгляделся в маленькое личико Брайана.
– Я не расслышал, что ты сказал.
Мальчик робко приподнял подбородок и прошептал:
– Мама из-за тебя плакала.
– Мне жаль. Я не хотел.
– Но она плакала.
Сделав глубокий вздох, Майлз взглянул на Дэмиена, который наблюдал за ним и мальчиком. Его взгляд говорил: «Выйди из этого положения достойно».
– Брайан, – начал он, – я просто уверен, что все мы будем счастливы в Брайтуайте. – Он приподнял подбородок мальчика одним пальцем. – Может, мы когда-нибудь покатаемся верхом. Или я покажу тебе несколько потайных местечек, где я, бывало, прятался и играл, когда был маленьким.
Глазенки мальчика заискрились любопытством.
– Потайные места?
– Укромные комнаты и коридоры, где я воображал себя королем замка в окружении рыцарей в сияющих доспехах.
– Моя мама говорила, что однажды приедет доблестный рыцарь и заберет нас от дедушки и тети Эмили. -Сморщив свой маленький носик и скривив на бок розовые губки, он прошептал:
– Они меня не очень любят.
Дэмиен перестал улыбаться.
Майлз положил руку на плечо мальчика и ощутил, что в душе у него возникло какое-то неясное чувство. Чувство гнева. Даже не гнева, а ярости. Волнения. Смущения за мальчика. Сочувствия, окутанного болезненной пеленой понимания.
Внезапно глазенки Брайана округлились, когда радость осветила его лицо.
– Только мы получили кое-что получше, чем рыцарь, правда, сэр? Самого короля!
Брайан помчался по коридору, словно на крыльях.
– Очень мило, – заметил граф Уорвик. – Не удивительно ли будет обнаружить, что дети любят тебя? Или еще удивительнее, что ты любишь детей.
– Дети любят меня? Ты, конечно, шутишь, Дэмиен. Мы оба знаем, что я из тех, от кого дети в страхе бегут, как от чумы.
– Он и убежал. Но не от страха. Я действительно верю, что ты сделаешь мистера Брайана очень и очень счастливым. Подозреваю, что сегодня во сне он будет побеждать драконов и спасать прекрасных дам.
Майлз поднялся; он одернул куртку и удивился странному выражению на лице Дэмиена. Граф глядел на него с явным оттенком любопытства и чего-то такого, чего Майлз не мог разобрать.
– Скажи-ка, – тихо произнес граф Уорвик, еще раз взглянув в сторону дверей, куда убежал Брайан. – Кажется ты говорил, что несколько лет назад встречал Оливию?
– Да.
– Насколько близко ты был знаком с ней?
– В то время я был влюблен в ее сестру и не обращал на нее никакого внимания.
– В Эмили? – Граф передернул плечами. – Бог мой, не понимаю, что мужчины находят в этой маленькой мегере. Хоть убей меня, но я не представляю, что такого неотразимого де Клари нашел в ней.
– Ничего удивительного. Для тебя не существует никого, кроме Бонни. – Он ухмыльнулся.
– Как долго ты встречался с Эмили?
Майлз небрежно вскинул плечи.
– Точно не помню. Да и какая разница. Несколько недель, а может месяцев. Это было так давно...
– Когда именно?
– Лет пять назад, плюс-минус пару месяцев.
– Явно до того, как они с Оливией уехали в Европу. Майлз нахмурился и поискал взглядом жену.
Его жена. Странно, что он уже называет ее так. Странно, поскольку все утро усиленно пытался избегать ее.
Засунув руки в карманы, он двинулся по коридору к комнате бракосочетаний, которая теперь была занята новой врачующейся парой и их гостями – простой деревенский народ с огрубевшими и обветренными лицами. Невеста, однако, вся светилась, а жених выглядел немного неуверенным, но вполне счастливым. Среди них стояла Оливия, прикалывая свои букетики к их одежде, и улыбаясь в ответ на их поздравления.
Когда, наконец, она подошла к нему, он сказал:
– Что ты здесь делала?
– У меня было слишком много букетиков, – ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82