— Я забыл, — хрипло произнес он. — Я принес тебе подарок, chica.
Она схватила Ника за руку, посмотрела округлившимися глазами:
— Подарок? Для меня, Николас?
Ему нравилось, когда она называла его этим испанским именем. Оно звучало более ласково, нежели укороченный американский вариант. Он усмехнулся.
— Si. Для тебя. Он лежит в кармане моих брюк.
Завизжав от восторга, Гизелла вскочила с кровати и поискала его штаны. Найдя их, вытащила из кармана маленькую деревянную коробочку. Золотистое дерево было светлее ее кожи. Поняла ли она, что это талисман и прощальный подарок?
— Открой, — резко произнес он, почти стыдясь своей жалости. Увидев Гизеллу в первый раз, он понял, что пробудет с ней недолго, и предупредил ее об этом. Она тоже это понимала или только говорила так, но он знал, что она не вспомнит сейчас те слова и будет думать только о том, что он покидает ее.
— Николас! — произнесла она дрогнувшим голосом, доставая из коробочки тонкую золотую цепочку. На ней висел изящный золотой крест, в центре которого чернел кусочек агата. Над цепочкой дрожало пламя свечи, и казалось, что камень подмигивает им в полумраке. — Какая красота… Ты не забыл, что я всегда мечтала носить на шее святой крест, чтобы он берег меня, потому что я была так одинока. — Ее глаза округлились, и она посмотрела на него со страхом и болью. — Но теперь я не одна… у меня есть ты, верно, amante Николас?..
Она бросилась в его объятия и заплакала. Обнаженные груди Гизеллы прижимались к его коже, терлись об нее при каждом вдохе. Да, она знала, знала, что Ник подарил ей крест, чтобы он хранил ее, потому что его самого больше не будет рядом с ней.
Утром, когда Ник собрался уходить, он нежно поцеловал девушку и обещал вернуться после полудня. Ее глаза были еще припухшими от слез, но сейчас они не казались обвиняющими. Он видел в них только печаль, которая терзала его сердце.
Она крепко сжала его руку. На шее у нее висела золотая цепочка с крестом, поблескивавшим на обнаженной коже между упругими округлыми грудями.
— Собери наши вещи, chica, — Он поцеловал девушку и освободился от ее цепких пальцев. — Я скоро вернусь за тобой, так что будь готова.
Он обернулся и посмотрел назад. Гизелла стояла в дверном проеме возле белой саманной стены. Девушка поднесла руку к цепочке; на губах застыла испуганная улыбка. Солнце зашло за тучу; оказавшаяся в тени девушка посмотрела вверх и поежилась. Она шагнула вперед, поднимая босыми ногами маленькие облачка пыли, но Ник лишь махнул рукой, решив не реагировать на ее страх. Все уладится. Он оставит ее в Гальве-стоне у Хосе и Мануэлы Лопес, там она будет счастлива.
Почти дойдя до границы, Ник увидел долговязого светловолосого американца, прислонившегося к стене cantina. В этой части Матамороса количество баров уступало только количеству публичных домов, и Ник решил, что американец недавно покинул одно из таких заведений. Но странная сосредоточенность незнакомца заставила Ника присмотреться к нему внимательнее. Интуиция подсказала Кинкейду, что он уже сталкивался с этим типом, но он не мог вспомнить, когда и где это произошло.
— Эй, техасец, — протянул светловолосый, когда Ник уже почти миновал его, — не тебя ли я видел вчера на базаре?
— Может быть.
Ник остановился, чуть прищурив глаза. Ему не понравился ни этот человек, ни его мрачный, плотный приятель, который преградил Кинкейду путь и вступил в разговор.
— Да, ты там был. Я видел тебя с мексиканской красоткой. У нее были черные глаза и волосы… Она тебя недурно обслужила, когда ты вернулся домой?
— Да, — первый человек усмехнулся, — мы видели тебя с ней. Мне не попадались в этих краях более грудастые девки. Черт. Все эти мексиканцы для меня на одно лицо, от них разит перцем. Но эта крошка пахнет заманчиво, а? Да и выглядит не такой потрепанной, как те шлюхи, которых мы встречали здесь.
Ник невозмутимо слушал их, стоя в раскованной позе. Этот человек казался жестоким, напряженным и выжидающим, на поясе у него висели револьвер и нож в чехле. Грубо восхищаясь Гизеллой, он преследовал какую-то цель. Мужчина пристально смотрел на Ника, явно ожидая схватки.
Ник пожал плечами:
— Она не puta. Это моя подруга.
— Да? Она весьма по-дружески висла на тебе.
— Дам тебе совет — шагай своей дорогой. Я устал от болтовни.
— Откуда такая враждебность? — лениво протянул долговязый. — Мы такие же американцы, как и ты.
Ник шагнул в сторону и чуть повернулся, отодвинув край своей куртки, под которой висел «кольт». Этот понятный всем жест был предупреждением. В почти прикрытых полями шляпы глазах долговязого что-то мелькнуло, и Ник тотчас вспомнил, где он его видел.
— Пару лет назад мы с тобой столкнулись в Пало-Альто; ты был часовым, капрал.
— Пикеринг. Теперь просто Кья Пикеринг. — Слегка подавшись вперед, он выплюнул жевательный табак на землю возле ноги Ника, потом вытер рот рукавом и посмотрел на рейнджера с ухмылкой. — Я ушел из армии. Это мой приятель, Уэйд Такетт. Да, ты меня знаешь. И я тебя тоже. Ты — Кинкейд… извини, лейтенант Кинкейд. По-прежнему служишь у Хейса?
— Зачем тебе это знать?
— Я думал, что рейнджеры вернулись в Техас. Во всяком случае, большинство.
— Тебя явно интересует моя деятельность, Пикеринг.
Светлые глаза, смотревшие на Ника, угрожающе сверкнули, и рейнджер понял, что Пикеринг из тех, кто не прощает обиду. Воспоминания о давней стычке по-прежнему терзали бывшего капрала, однако он лишь небрежно пожал плечами.
— Да как же мне не интересоваться человеком, который однажды приставил нож к моему горлу?
Произнося эти слова, Пикеринг шагнул в сторону, Такетт тоже сдвинулся с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122