Нет, он не европеец. Но что он здесь делает?Так это о нем упоминала Силия! Опасный тип — и вот он рядом.Силии с таким не совладать, если он захочет ее.Надо выяснить его намерения.Едва Альзена приняла решение, как незнакомец начал пробираться к ней сквозь толпу.О, да он и в самом деле красив! И как такой кавалер до сих пор не проглотил бедняжку Силию?Но девушка словно ощетинилась, когда мужчина, проходя мимо, бросил ей несколько слов.Что это? Антипатия? Твердость характера?Интересно…И почему от его слов Силия побледнела? И так выразительно посмотрела на нее?Альзена нутром чувствовала: этот человек опасен. Вот и первое испытание: проявит ли девушка силу и умение сопротивляться…Но Силия не чувствовала в себе особой твердости. Внешность Гранта поразила ее, а его мрачность насторожила. Не принесли успокоения и его первые слова.— Довольно игр, — тихо проговорил он. — Слушайте меня и держите рот на замке. Гертруда вышла на тропу войны. Она хочет, чтобы вы немедленно вернулись в Грейндж. Вы так и поступите. Следующий час я проведу у Темплкомбов. Обещайте, что приедете туда, если ваше пребывание в Грейндже станет невыносимым. Слышите меня, Силия? Я встретил Гертруду не так давно — она настроена решительно. Не сомневайтесь: эта леди своего не упустит.Едва осознавая его слова, Силия смотрела поверх головы Гранта на Альзену и пыталась понять: откуда он ее знает? И знает ли вообще?Но теперь, передав тревожное сообщение, Грант направился прямо к Альзене. Силия последовала за ним, чтобы попросить у цыганки совета, но натолкнулась на Дженни Темплкомб и Веронику Дартвуд, которые слышали слова Гранта.— Поспешите, Силия. Мы поедем вперед. Уверена: брат объяснит вашей тете, почему мы так долго отсутствовали. В конце концов, наша маленькая экспедиция оказалась вполне невинной.— Конечно, — подтвердила Вероника. — А уж на каких лошадях мы покатались… Все, молчу, больше ни слова, хотя мне очень хочется снова побывать здесь.— Мы не делали ничего дурного, — заметила Силия.— А вы и правда цыганская принцесса? Как это романтично!Но ничего романтичного Силия в этом не видела. Рассказ Альзены об ее прошлом и странные предостережения цыганки она восприняла как поразительные откровения.Девушку тревожила мысль, что в ее одиночестве и отчуждении в период жизни в Грейндже виновна Гертруда. Взяв на попечение цыганского ребенка, она вовсе не желала, чтобы девочку приняли в том маленьком кругу, который возглавляла эта железная леди.— Так-так! Ты провела в столице несколько недель, притом вращаясь в самых порочных кругах общества, — и уже ставишь себя выше всяких моральных норм! Ты что, забыла о своих обязанностях, манерах и обещаниях? Остается надеяться, дорогая, что твое поведение не отразится хотя бы на моей репутации. Я всегда старалась направить тебя в сторону добродетели и избавить от порочных наклонностей, проявлявшихся из-за твоей неудачной наследственности. Цыгане! Варвары! О чем ты только думала?Силия окаменела.— Не понимаю, в чем вы меня обвиняете? В том, что я повидалась со знакомыми моей матери? Но отказать им в этом было бы бестактно — ведь вы сами постоянно напоминали, что во мне течет цыганская кровь.— Неужели у тебя не осталось ни капли благодарности или хотя бы чувства приличия? А как насчет мистера Уинвуда, этого милого, достойного молодого джентльмена, который печется о твоем наследстве, пока сама ты предаешься развлечениям во время сезона в Лондоне и еще бог знает где! Удивительно, как мисс Лангбурн продолжает водить с тобой знакомство. Если бы не ее настойчивые просьбы, я ни минуты бы не колебалась и, исполнив свой христианский долг, рассказала мистеру Уинвуду и о твоем поведении, и о твоей репутации, которая становится предметом всеобщего осуждения.У мертвенно побледневшей Силии перехватило дыхание. Она ухватилась за спинку стула.На время обе женщины замерли. Гертруда вперила взгляд в Силию. Глаза девушки горели огнем. Прежде она не подозревала в племяннице такой силы, и это открытие привело ее в замешательство.— Не повредило ли тебе солнце, дорогая? Поднимись наверх, ляг в затемненной комнате и положи на голову компресс. А спор мы продолжим позже, когда… ты почувствуешь себя лучше и сможешь прислушаться к голосу разума.От ее нарочито благожелательного тона Силия взорвалась:— Вы называете голосом разума те злобные и грязные слова, какими оскорбляете меня с тех пор, как забрали сюда? Злобные и мерзкие. А еще называете себя доброй христианкой! Сомневаюсь, чтобы вы читали Библию, особенно Новый Завет. Кто дал вам право судить других? Где же ваше христианское милосердие? Живи вы в библейские времена, вы бы первой бросили камень, хотя основывались бы только на слухах.Вы, дорогая тетя, лицемерка, как те фарисеи, о которых говорил Христос. В других видите самое дурное, смакуете его и наслаждаетесь этим. Недаром дядя Тео всегда запирается от вас.Леди Гертруда дышала с трудом и едва сдерживалась.— А ты, я вижу, научилась дерзить! Очевидно, твоя новая опекунша поощряет не только другие прискорбные привычки, но и эту. Мне искренне жаль твоего жениха, полагающего, что ты все та же невинная девушка, которую он выбрал себе в невесты. Ты должна считать себя на вершине счастья, потому что приличный молодой человек, знающий о твоем происхождении, сделал тебе предложение. И не думай, что кто-нибудь из окружения Уилхелмины поступит так же — особенно ее непутевый пасынок. Нет, мое несчастное, заблудшее дитя, такие люди, особенно если всплывет вся правда, способны лишь на непристойные поступки.Я выполнила свой долг — предупредила тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80