Она уже готовилась к их совместной жизни. Даже начала изучать восточные языки — сингальский и тамильский, на которых свободно говорила в детстве.Рональд не сочтет ее нерадивой. И когда настанет время, он назовет Силию невестой и возьмет с собой на Цейлон — туда, где возвышаются прекрасные, запомнившиеся ей холмы.Может, там она, наконец, почувствует себя свободной и ее никогда больше не смутят слова тети Гертруды?..На следующее утро в Грейндж пришла телеграмма, изменившая жизнь девушки, но Силия узнала о ней последняя.Телеграмма в деревне — дело необычное. Дворецкий, мистер Моррис, принес ее викарию, когда тот работал у себя в кабинете над воскресной проповедью:— Извините, ваше преподобие… Надеюсь, известия хорошие?Викарий пробежал телеграмму.— Спасибо, Моррис. Попросите Уилсона передать это моей супруге и сообщить, что я хотел бы срочно посоветоваться с ней.Викарий, человек лет пятидесяти, ученого вида, аскетичный, с добрыми голубыми глазами, видевшими в людях только хорошее, предпочитал ни во что не вмешиваться, пока его не принуждала к этому жена. Гертруда же, как он помнил, пришла в ужас, когда во время их поездки на Цейлон обнаружила, что единственная законная наследница его кузена Ричарда живет на чайной плантации, вдали от цивилизации. Викария шокировало, что кузен не помнит, крестил ли свою дочь. Разумеется, ее ни разу не водили в церковь, хотя она частенько посещала и расположенный неподалеку буддийский храм, и индуистскую молельню, куда ходили тамильские кули.Вот потому-то, поощряемый своей грозной женой, викарий напомнил Ричарду, что недалек тот день, когда его дочь придется выдавать замуж, и лучше сейчас подумать о ее будущем. Его преподобие и леди Гертруда убедили кузена поручить Силию их заботам.Из года в год банковские чеки на расходы девушки приходили аккуратно каждый месяц — даже после безвременной кончины Ричарда. Проявив предусмотрительность, он позаботился о том, чтобы достойно обеспечить свою дочь. Впрочем, о делах мирских викарий почти не задумывался.В кабинет стремительно вошла Гертруда с телеграммой в руке:— Я понимаю, что он твой кузен, Тео. Не я ли убедила тебя забрать несчастного ребенка из варварского окружения? Не я ли внушила бедняге Ричарду, что он отвечает за свое дитя? — Гертруда пристально посмотрела на мужа. — Как он мог так поступить с нами? С нами и с несчастной девочкой, которая благодаря нашим неусыпным заботам только сейчас начала превращаться в юную леди? Погубить все надежды на хорошую партию, разрушить все, на что мы надеялись! Теперь — можно сказать, с того света — передать опеку над дочерью этой… этой… С ее развратным прошлым! — Гертруда задохнулась от ярости.— Но, дорогая, ведь сестра — его ближайшая родственница, к тому же она уже не так молода и, возможно, угомонилась. Да и в те круги, куда вхожа она, мы не имеем доступа…— Вот именно! Об этом и речь! С тех пор как умер ее муж, леди Уилхелмина забыла о всяких приличиях. Бывает в самом легкомысленном обществе — и здесь, в Европе, и в Америке. Я знаю это точно, не важно, от кого. Все это чудовищно и недопустимо! Полагаюсь на тебя, дорогой! Когда она приедет, объясни ей, насколько пагубно увозить Силию из надежного, добропорядочного дома…В сущности, все сводилось к тому, что, по мнению Гертруды, Ричард Пенмарис не мог в здравом уме и твердой памяти тайно составить подлое дополнение к завещанию и назначить свою сестру Уилхелмину, вдовствующую герцогиню Милхэйвенскую, официальной опекуншей дочери и поручить ей распоряжаться солидным состоянием, пока Силии не исполнится семнадцать лет.Такого дополнения, конечно, не примет ни один суд. И Тео должен дать это ясно понять Уилхелмине, а к тому же напомнить, что именно они позаботились о благополучии и о будущем Силии, когда ни одна живая душа не подумала о ней.— Я надеюсь на тебя, Тео: прояви твердость и настойчивость! И, пожалуйста, цитируй как можно чаще Писание. У тебя это хорошо получается и всегда производит впечатление. А теперь мне пора подготовить Силию к испытанию. Меня убивает мысль, что придется оказывать этой твари, ее тетке, гостеприимство. Жаль, что воспитание не позволит мне выставить ее из дома.Леди Гертруда, шелестя юбками, вышла. Викарий встревожился: цитируй он Писание или не цитируй, это не поможет его жене выиграть сражение. Глава 2 — Я так волнуюсь!.. С чего бы это, мистер Пембертон? — У модно одетой женщины лет тридцати, живой, привлекательной, с золотисто-каштановыми волосами, сверкнули глаза.Строго одетый джентльмен в летах с седеющей шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой напоминал осанкой принца Уэльского. Этот хорошо известный лондонский адвокат, сидевший напротив нее в вагоне первого класса, имел отличную репутацию, получал высокие гонорары и отличался осмотрительностью.— Вполне естественно, что первая встреча с племянницей, а ныне и подопечной, тревожит вас, ваше… О, простите, миссис Гамильтон, — ведь вы хотите, чтобы я вас так называл? Но поверьте, дело улажено: ваш брат сделал все необходимое, чтобы обеспечить будущее дочери. Вы — опекунша девушки до тех пор, пока она не достигнет совершеннолетия, поэтому пока будете распоряжаться ее наследством.— Мистер Пембертон… признаться, вопрос довольно щекотливый, но вы, конечно, знаете, что несколько лет мы с Ричардом не общались. Рассказывал ли он вам о некоторых обстоятельствах нашего прошлого?.. О Боже… — Дама нахмурилась. — Впрочем, мой вопрос был чисто риторический. Но скажите, почему Ричард полагал, что Силии может понадобиться другой опекун? Может, причина в его большом состоянии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80