Райс, однако, заметил тень, пробежавшую по лицу девушки в то время, как он приносил поздравления победившему норманнскому мальчишке, и догадался о ее причине: несомненно, Линет подумала о том, что настанет время, и два эти малыша встретятся на поле боя, где ставкой будет жизнь каждого из них.
– И кто же мертвец? – Вопрос был задан спокойно, но в нем сквозила насмешливая тревога.
– Мертвец – это я! – Кривляясь, Дэвид направился в сторону появившегося Оувейна. – Но первым-то я его прикончил!
– Ну что ж, тогда все в порядке. – Оувейн пожал массивными плечами. – Сражение с мертвецом в счет не идет, если, конечно, покойник не привидение… Хо-хо-хо! – И, раскатившись басом на последних словах, он, подхватив Дэвида под мышки, высоко подкинул его в воздух. – Пошли. Кухарка из меня плохая, но миски найдутся, и голодными мы не останемся. – Пропустив мальчиков вперед, Оувейн повел новоприбывших в маленький, но опрятный домик, радостно освещенный гудевшим посреди комнаты очагом.
Оба гостя и мальчики немедленно уселись на скамьи, стоявшие по обеим сторонам деревянного гладко оструганного стола, на котором лежал темный ржаной хлеб и стоял кувшин с чистой прозрачной водой. Собрав в охапку старые глиняные миски, которые, казалось, вот-вот хрустнут в его железных лапах, хозяин, не спеша, подошел к железному котлу, висевшему над огнем. Линет изумленно раскрыла глаза – котел почти весь был охвачен пламенем, а Оувейн без страха опускал туда ложку, чтобы наполнить миски приготовленным варевом. Движения его были ловки и даже грациозны, миски так и мелькали, а Линет в очередной раз поразилась этому таинственному смуглому человеку.
– Тушеное мясо? – в голосе Орла прозвучали жалобные нотки.
Оувейн молча занял свое место напротив принца, отхлебнул из миски, сдвинул густые черные брови и лишь тогда намеренно удивленно проговорил:
– Да, никак, тебе не по душе тушенка, а?
Райс сделал обиженное лицо.
– Только тогда, когда ее подают день за днем, день за днем, день…
И оба взрослых мужчины разразились таким громким сердечным смехом, что Линет поперхнулась.
Продолжая хохотать, Райс с трудом выговорил:
– Ну меня спасет только возвращение Юнид!
Линет неожиданно для себя нахмурилась, глядя, как оба мужчины чуть ли не строят друг другу рожи, а глаза их насмешливо блестят. Так значит, тушеное мясо – не единственная пища уэльсцев, как она полагала, получая с начала заточения только его? И если Юнид умеет готовить и другие кушанья, то почему?.. Неужели этот опытный воин, знающий все на свете, не может разобраться с таким простым делом, как кухня в собственном доме? И девушка не выдержала:
– Так, может быть, прежде чем Юнид отправится врачевать в следующий раз, ты попросишь ее научить готовить свою жену?
– Жену? – удивленно вырвалось у Райса, и он, недоуменно дернув плечом, поглядел на Оувейна. – Ну, ради того чтобы пища была разнообразной, я однажды, возможно, и решусь на такой подвиг.
– Но… Грания… – Голосок Линет смолк под проницательным темным взором.
– …моя сестра! – Золотистые брови принца соединились в одну линию, выражающую неприкрытое удивление. Как эта девица, живущая в его доме уже неделю, не могла не понять столь простой вещи? Ведь если бы он был женат, неужели бы он позволил себе обнимать ее так, как делал это еще несколько часов назад? Впрочем, здесь дело, конечно, не в браке, обнимать девственную и высокородную дочь заклятого врага – дело недостойное само по себе, не говоря уже о том, что он поклялся вернуть ее целой и невредимой. А пленница, надо смотреть правде в глаза, сама того не зная, обладает такой властью над его телом да и, пожалуй, душой, что может привести даже к тому, что он пойдет на клятвопреступление. Ведь он был уже готов на это там, в лесу! Но больше такое не повторится! Кулаки Райса побелели от напряжения, и глиняный кувшин, оказавшийся в его руке, хрустнул, превратившись в кучу осколков.
Все продолжали молча есть ненавистную тушенку с хлебом, но в комнате повисла нехорошая угрожающая тишина. Принц мрачнел все больше, а Линет, как назло, не могла скрыть рвущейся наружу радости от того, что герой ее мечтаний оказался свободен и что теперь она может не упрекать себя за радости, похищенные у другой. Оставалась только вина перед отцом, которого она предавала своими грезами, а теперь еще и всевозрастающим чувством к его смертельному врагу. Она глотала тушенку, совершенно не понимая, что и как ест.
Но вот последняя ложка в последний раз стукнула о пустую миску, и Оувейн, чувствуя на себе ответственность хозяина дома, решил все-таки нарушить гнетущее молчание.
– Ну, друзья, поели славно. Теперь нас подстерегает другая опасность: все мы вынуждены говорить не на родном языке, и потому порой можем высказать не совсем то, что думаем… вернее, хотим.
– Прости меня, Оувейн, – вдруг вмешался в разговор взрослых Алан, до тех пор не обращавший ни на кого внимания. – Мне бы хотелось говорить на твоем языке, но…
– О, я тут ни при чем. – Бородач потрепал мальчика по каштановым волосам, понимая, чего стоят ему такие слова. – Просто я говорил о том, что можно неправильно понять друг друга, если не знаешь языка.
Брови Алана насупились, но, переводя взгляд с Оувейна на Дэвида, а затем и на Райса и увидя на их лицах ободряющие улыбки, он успокоился и просветлел лицом. Тогда хозяин властно постучал по столу широкой ладонью, угрожая перевернуть миски, к счастью уже пустые, и резко встал.
– Пошли, Райс. Сейчас мы с Дэвидом похвастаемся тебе нашими успехами в этот сезон! – И, дружелюбно улыбнувшись через плечо, бородач направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99