– Однако ты видел не только оленя и монету, не правда ли? Ты видел еще кое-что интересное. – В рассказе фермера была опущена самая важная деталь. Старика можно было простить за то, что он пропустил подробность, ценности которой не понимал, но слушателям следовало о ней знать. – Расскажи-ка нам о…
– О кольце?
Улфред был недоволен, что господин настаивает на упоминании той чертовой вещицы, которую он исключил из рассказа, как лишнюю подробность, потому что она только мешала. Хотя кольцо и было красивым, но недорогим – без драгоценных камней, и даже не золотое. Ха! Монета была куда дороже, чем та никчемная вещица.
Упоминание о кольце тотчас же привлекло внимание Адама.
– У их вожака, у этого молодого парня, на мизинце была странная штуковина из переплетенных полосок золота, серебра и бронзы.
Адам почувствовал, что сейчас узнает нечто важное. Ему стало досадно, что дело продвигается так медленно, но он сдержал нетерпение и спросил:
– А как были переплетены эти полоски? Какой металл был сверху?
– Бронза. – Улфред начал понимать, что пропущенная подробность может оказаться ключом к загадке, которую пытались решить господа. – Похоже на то, что полоски эти сплетались в какой-то знак, вроде того, что писцы изображают на пергаменте. Но я не знаю его названия.
Адам быстро вынул из кармана письмо, полученное им от Элфрика.
– Пип, – позвал он, – принеси-ка нам холодный уголек из камина, чтобы наш друг Улфред смог нарисовать нам знак, который он видел. – Адам не мог ждать, пока принесут перо и чернила, да и рисовать пером старику было бы непривычно.
Пока Пип рылся в пепле, отыскивая уголек, Адам расстелил пергамент на толстых дубовых досках стола. Он счел это знаком судьбы – последняя мольба Элфрика о помощи будет использована для того, чтобы поймать тех, кто погубил его, или, по крайней мере, указать путь к их поимке.
Улфред стремился загладить свой промах, сожалея, что не сразу рассказал обо всем. Он взял дрожащей рукой уголь и принялся за дело. Нахмурив брови так, что они сошлись на переносице, Адам наблюдал за тем, как старик с трудом выводил некое подобие латинской буквы «S». Примерно так же, только гораздо более искусно его брат и отец выводили эту букву в начале страниц рукописей, и эта же буква использовалась при составлении различных орнаментов в изделиях, предназначенных для влиятельных людей. Буква подтверждала догадку, которая возникла при упоминании о бронзовой полоске.
Адам взглянул на Вулфа. Они без слов пришли к одному и тому же выводу. Информация, полученная от Улфреда, подтверждала все, о чем догадывался и чего боялся Вулф, но она не проясняла, что за всем этим стоит. Они оба понимали, что полученных из вторых рук свидетельств в виде рисунка и сообщений о кольце недостаточно, чтобы они могли послужить серьезными обвинениями для осуждения высокородного негодяя. А без серьезных доказательств этот «молодой парень» продолжит творить зло, и над округой по-прежнему будет висеть угроза. Если бы только они смогли узнать, зачем и почему…
Адам в задумчивости так сильно прижал письмо к столу ладонями, что пальцы его побелели. Он думал о том, что, к сожалению, им потребуется найти другие доказательства, поскольку в рассказе Улфреда, к разочарованию Адама, ничто не подтверждало и не опровергало его подозрения об участии епископа в последних событиях. В нем не было ничего, что могло бы доказать невиновность Элфрика в таком страшном для христианской души грехе, как самоубийство.
Ллис видела, что Адам глубоко погрузился в свои мысли и не заметил, как Вулф вложил монету в мозолистую руку фермера.
Улфред удалился, надувшись от гордости. Он был вполне доволен наградой и одобрением своего господина и пребывал в приятной уверенности, что еще до наступления ночи все население Трокенхольта будет наслышано о его благородном поступке. Да, он был хорошо вознагражден.
Когда Пип и Седрик ушли, чтобы вернуться к возложенным на себя обязанностям помощников Мел-вина, Брина взяла на руки крошку-сына, который, проголодавшись, уже начинал похныкивать, и исчезла в комнате, где лежала Аня, а Ллис проскользнула в угол зала, желая оставаться в тени.
Она устроилась на трехногом стуле у стола с припасами для лечебных нужд и принялась смешивать травы для снотворного отвара, необходимого страдающим острой болью. Руки ее трудились, но мысли были далеко. Она думала о том, что узнала вчера, и о тех туманных намеках, которые услышала сегодня утром, включая и невысказанные предположения. Она пыталась сложить из всего этого цельную картину. Похоже, оба саксонских лорда знают, что стоит за нависшей опасностью: об этот говорило их молчание. Но Ллис удивляло, почему на эту странную встречу со старым фермером пригласили ее и Брину.
Из-под густых ресниц глаза Ллис украдкой наблюдали за мужчинами. Внешне похожие – оба золотоволосые, высокие, мощного сложения, – на самом деле они были очень разными не только по возрасту: Адам был на десять лет моложе друга. Оба прославленные воины, но если Вулф оставался внутренне спокойным и мягким, Адам, несмотря на ласковое обращение с Кабом, выглядел сдержанным, но чувствовалось, что в душе у него бушует пламя. Ее уже опалило огнем его презрения и гораздо более опасным жаром, исходившим от его рук.
Один – приемный отец, другой – настолько привлекательный мужчина, что Ллис почти рада была тому, что он так враждебно к ней относится. Почти рада. Во всяком случае она хотела бы этому радоваться.
Пока Ллис наблюдала за ними, два илдормена короля Эсгферта встали и удалились, не говоря ни слова, погруженные в свои мысли о том, как выследить врагов и положить конец опасностям, грозившим этому краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82