он считал их забавными, пока они не начинали относиться к связи с ним слишком серьезно.
Потом он встретился с Джорджианой — гордой девушкой с величественной осанкой. Быть с ней знакомым все равно что общаться с пчелиным роем. Он не мог заставить ее делать то, что он хотел, — проблема, которая никогда не возникала у него с другими женщинами. И все же он не смог выбросить ее из сердца. Образ Джорджианы представал перед мысленным взором Ника, когда он меньше всего ожидал этого, приводил в волнение его душу и будоражил тело. Она мучила и дразнила его, пока он вконец не потерял голову.
И быть с ней было совсем не то, что быть с другими женщинами. В отличие от них она ничего не хотела от него, кроме возможности быть с ним рядом. Общение с ней не было сделкой. Взаимовыгодным соглашением или сладострастной игрой, которую обычно затевали любопытствующие скучающие аристократки. Впервые в жизни ему открылись чувства, воспетые великими писателями, которые он прежде не понимал и в которые не верил.
— Пертуи, где книга этого шотландца?
— Сэра Вальтера Скотта, сэр?
— Да, его.
Слуга подал ему книгу. Ник открыл ее и начал перелистывать страницы.
— А, вот оно. — Читая, он прошел в гостиную.
«Истинная любовь это дар, данный богом
Одному лишь человеку под небом:
Это не горячий огонь фантазии,
Который гаснет, как только удовлетворены желания;
Она живет не в безумной страсти
И вместе со страстью не умирает;
Она есть таинственное родство душ,
Серебряная связь, шелковая лента,
Привязывающая сердце к сердцу,
Разум к разуму».
Он прочел это стихотворение несколько недель назад и не понял его. Хотя прошлой ночью он насытился Джорджианой и удовлетворил свое тело, душа его продолжала тянуться к ней. Он не утолил своей эмоциональной жажды. Прежде его интерес к женщине пропадал, как только он завоевывал ее. Но прошлой ночью он посмотрел в изумрудные глаза Джорджианы и понял, что захочет быть с ней и через неделю, и через год, и через многие годы. И это желание его неосуществимо.
После того как Ник успокоился и пришел в себя, он несколько часов подряд обдумывал сложившуюся ситуацию. Он оскорбил Джорджиану и Джоселина, хотя они еще не знали об этом.
Джос и так много выстрадал, перенес предательство близких людей. Джос доверял ему. Ник тяжело опустился в кресло и закрыл глаза, словно хотел спрятаться от своего вероломства. Он осквернил сестру Джоселина. Это все равно, как если бы он осквернил самого Джоселина. Если бы на ее месте была другая девушка, он мог бы искупить свой грех, женившись на ней. Но он не станет усугублять свой грех, обманывая себя, что сможет жениться на Джорджиане.
Если он сделает это, то он опозорит ее и заодно Джоселина. Никто не будет принимать женщину, которая вышла за человека, стоящего гораздо ниже ее. Светское общество отвергнет ее. Герцог отречется от Джорджианы. Возможно, Джоселин сделает вид, что ничего не произошло, потому что он добрый и благородный, но все же он тоже будет опозорен. Нет, Ник уже и так подвергнул Джорджиану опасности и не должен погубить ее окончательно.
Он решил уехать и позднее написать Джорджиане письмо с извинением. Но это было до того, как он узнал, что она остается в Трешфилд-хаусе. Он не может оставить ее в одном доме с убийцей.
Возможно, она не поверила ему, когда он сказал ей об отравлении. Он постарается убедить ее. Еще он надеялся, она поймет: произошедшее между ними прошлой ночью было ошибкой. Конечно, она поймет. Она дочь герцога и должна знать, что ей нельзя выходить за таких, как он. Правда, Ника беспокоило и другое: вдруг Джорджиана захочет потом иметь с ним тайную связь. Но он не сможет встречаться с ней, не потеряв рассудка. Он постарается объяснить ей это.
С этими благородными и самоотверженными замыслами в голове он отправился на поиски Джорджианы. Он хотел тайком встретиться с ней и объясниться. Да, так будет лучше. Он просто не может уехать, предварительно не поговорив с ней. Остановив на лестничной площадке служанку, он узнал, что Джорджиана вместе с членами семьи находится в гостиной, куда подали чай. Там же принимали посетителей, которые начали прибывать, чтобы выразить им свое соболезнование.
Он сбежал вниз и пошел к библиотеке, чтобы незаметно войти в гостиную через смежную дверь. Вошел в помещение с длинными, от стены до стены, книжными полками и фронтонами над ними. Когда он подходил к двери, ведущей в гостиную, что-то щелкнуло, и один стеллаж начал поворачиваться назад. Из-за нее высунулось маленькое морщинистое лицо, обрамленное кружевным чепцом и зашипело:
— Ш-ш-ш!
— Черт, леди Августа, что вы здесь делаете?
— Веллингтон, я знала, что вы придете, как только услышите эту ужасную новость. Сюда, скорее.
Она схватила его за руку, затащила в темноту и задвинула стеллаж на место. Он оказался в черной пустоте, чувствуя лишь тонкую руку леди Августы. Потом щелкнул замок и приоткрылась маленькая дверца, впустившая свет снаружи.
День был пасмурным; по небу неслись серовато-синие тучи. Теперь он смог разглядеть леди Августу. По ее детскому лицу текли слезы. Она достала из ридикюля кружевной платок и приложила его к уголкам глаз.
— Я сочувствую вашему горю, леди Августа.
— Пожалуйста, извините меня, Веллингтон, но этого не случилось бы, если бы вы арестовали эту шпионку, как я вас просила. Теперь вам нужно действительно собраться с духом и как можно скорее. Все думают, что мой брат умер из-за какого-то дефекта в его мозгу, но я-то знаю, что его отравила эта французская шпионка. Вы должны немедленно приказать ее застрелить.
— Миледи, я не Веллингтон…
— Разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75