Вскоре к ним присоединились Онория и леди Августа. Августа с одобрением посмотрела на наряд Лайзы и сразу же отвела ее в угол, чтоб обсудить с ней сельские похороны, с которых она только что вернулась. Присутствие на похоронах было главным в жизни увлечением леди Августы. После некоторых усилий Лайзе удалось увести эту женщину к матери, которая в это время достигла наиболее интересной стадии своих фантазий. Онория распорядилась принести чего-нибудь выпить, чтобы успокоить миссис Эллиот, а Лайза воспользовалась случаем, чтобы вновь присоединиться к Джослину и его другу.
— Ужасающие потери, — говорил Ник. — Знаешь, я ехал рядом с его каретой. Он, должно быть, погиб вскоре после того, как я оставил его.
В это время к ним подошел Артур Терстонз-Кумес и попросил Ника рассказать, что произошло. Лайза и Джослин остались наедине. Лайза кивнула головой в сторону Ника и окруживших его людей, включая лорда Винтропа и Эшера Фокса.
— Я вижу, что ты большой друг мистера Росса.
— Да, Ник — мой лучший друг.
— Любопытно, что его светлость сломал себе шею сразу же после того, как Ник оставил его.
Джослин резко повернул голову, чтобы посмотреть Лайзе в глаза.
— Ты полагаешь, что Ник имел какое-то отношение к тому, что произошло с Холлоуэем?
Они оба замолчали, когда к ним подошла служанка с чашками чая. Когда она ушла, Лайза продолжала свою мысль:
— У тебя осталось совсем немного друзей. Где он был, когда погиб мой брат?
Джослин вытаращил глаза от возмущения и негодования:
— Его не было рядом с твоим братом. Нет-нет, так не пойдет, Лайза, ты должна отбросить все свои дурацкие предположения.
— Но кто-то все-таки убивает твоих друзей, Джослин!
Лайза спокойно отхлебнула глоток чаю и посмотрела на стоявшую неподалеку группу людей;
— Мистер Росс, лорд Винтроп, мистер Терстонз-Кумес, мистер Фокс и ты. Осталось всего пять человек, милорд.
— Я не могу в это поверить, — сказал Джослин. — Ты хочешь сказать, что кто-то из моих друзей постоянно убивает одного за другим. Но зачем, скажи мне, пожалуйста? С какой это стати ему совершать такие ужасные, просто чудовищные преступления? Скажи, зачем?
— Мой брат…
— Был убит каким-то негодяем, который хотел завладеть его кошельком. Господи, почему женщины всегда придумывают столь несусветные глупости? Это все вымыслы твоего женского убогого ума, моя дорогая.
Лайза с грохотом поставила на стол свою чашку с блюдцем.
— Женского?
— Ник когда-то спас мне жизнь!
— Ты считаешь, что это домыслы старой девы? — выпалила Лайза и вызывающе засверкала на него глазами.
— Эшер дорог мне по причинам, которых ты никогда не сможешь понять.
Грудь Лайзы высоко вздымалась от охватившего ее чувства возмущения:
— Несусветные глупости? Ты считаешь, что я говорю несусветные глупости?
Только сейчас Джослин понял, что совершил непростительную ошибку. Он собрался с силами и как можно спокойнее поставил на стол блюдце с чашкой.
— Ну ладно, Лайза, вероятно, я слегка преувеличил.
— Преувеличил? — Лайза стала покачиваться на каблуках, стараясь сохранять спокойствие. — Значит, ты не хочешь признать, что оскорбил меня, ты всего-навсего признал, что сожалеешь о том, что позволил мне узнать свое истинное мнение обо мне.
Джослин быстро покачал головой, давая понять, что она не права.
— Нет, я не это имел в виду.
Лайза в негодовании повернулась и вихрем выскочила из гостиной, волоча за собой шлейф черного сатина. Она молнией проскочила вдоль галереи и стала быстро подниматься вверх по ступенькам, не заботясь о сохранении грациозных манер. Она даже высоко задрала края юбки, чтобы было удобней подниматься по ступенькам, ведущим в ее комнату.
«Лицемер!» — неслись в голове мысли, пока она нервно расхаживала по комнате. От ярости она даже не подумала о том, чтобы присесть. «Старая дева! Подумать только! Он такой же, как ее отец, как… как и все мужчины!» Лишь только она уступила ему, проявила к нему интерес, ублажила, потакала его слабостям, она тут же стала его милой игрушкой, объектом его поклонения. Но стоило ей намекнуть лишь однажды на то, что она способна понять нечто большее, чем пироги или корсеты, как он немедленно низвел ее до уровня несмышленого ребенка.
— К черту его!
Руки Лайзы бесцельно поглаживали фарфоровую фигурку, стоявшую на столе королевы Анны. Как бы ей хотелось запустить этой фигуркой в стену, но ведь воспитанные леди не должны совершать каких-либо эпатажных действий! Благовоспитанные леди не должны иметь агрессивных эмоций! Они не имели права даже на сексуальные чувства, да что там — прежде всего сексуальные! И в тот же самый момент она горько пожалела о том, что испытывала разрушительные сексуальные чувства в отношении Джослина Маршалла. Почему она, собственно говоря, должна беспокоиться о нем? Лицемер!
Поскольку у нее не было абсолютно никакой возможности расслабиться и преодолеть свой гнев, он преследовал ее весь оставшийся день и давал о себе знать даже поздно вечером. Следуя примеру своей матери, Лайза притворилась больной и провела весь вечер в своей комнате. Она не спеша пролистала «Журнал Элизы Кук» и прочитала эссе Мэри Карпентер, посвященное проблемам реформирования школ. Затем она написала письмо Каролине Чисхолм, которая занималась вербовкой эмигрантов в Австралию. В конце концов, когда она проделала все это, она почувствовала некоторое облегчение и к ней вернулось хорошее настроение. Ну в самом деле, чего можно было ожидать от Джослина, этого напыщенного аристократа?
Она отправилась спать, успокоенная тем, что отныне будет игнорировать все предрассудки своего любовника, касающиеся ее пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101