Она запачкала фартук и лицо, растапливая угли, но ей некогда было заняться собой, надо было бежать к камину в спальне. И вдруг она услышала шаги. Дверь открылась, и вошла Тесси. У Лайзы отлегло от сердца. Тесси принесла поднос с чайным сервизом и поставила его на стол между окнами и камином.
— Поторопись, — предупредила она, выходя из комнаты.
Лайза стояла на коленях у белого мраморного камина в спальне, закладывая уголь. Она покосилась на лампу, темневшую рядом с серебряным чайником на столике, куда Тесси опустила поднос. «Надо было бы зажечь», — промелькнуло в ее голове, но она не смогла этого сделать, так как опять услышала шаги, будто кто-то подкрадывался к спальне. В комнате было темно, она быстро взглянула в просвет открывшейся двери и поняла, что это виконт. Из гостиной он медленно вошел в спальню. Стук его сапог вдруг оглушил ее — это он сошел с напольного ковра и прошел по паркету. Затем он снова ступил на ковер.
Не замечая ее, он подошел к столику и сбросил плащ на пол. В свете лампы, которую он зажег, она могла видеть его жесткий взгляд. Лайза заметила, что на нем одеты белая рубашка с жилетом и штаны из оленьей кожи, туго обтягивающие его бедра. Стоя у окна, он протянул руку и отодвинул занавеску. На оконном стекле осели капельки влаги. Пристально вглядываясь в ночную мглу, он видел лишь туман и темноту, да очертания деревьев во дворе.
Лайза сидела на корточках, не смея шелохнуться. Опустив руку с занавески, он тяжело вздохнул. Она даже не ожидала, что такой жестокий человек, каким он показался ей в момент приезда, способен на простые человеческие чувства, выразившиеся в этом вздохе. А он, казалось бы, задался целью удивлять ее еще и еще. Он повернулся к столику, где стоял чайник, и Лайза впервые увидела его лицо вблизи. Темные брови и грубые черты лица несколько смягчались гладкой кожей. Он аккуратно взялся за ручку серебряного чайника, а другой рукой также аккуратно приподнял чашку, налил чаю и поставил чайник на поднос. Такая размеренность движений, совершенно неожиданная для него, поразила Лайзу. Она не верила, что все это наяву.
Человек, постоянно готовый схватиться за револьвер, одевающийся в грубые шкуры животных, налил себе чай, как подобает сыну герцога, как подобает аристократической особе. Она вдруг усомнилась: убийца ли он? Разве может убийца так аккуратно наливать себе чай?
Она уже было хотела показаться ему, но вдруг перед ней что-то мелькнуло и щелкнуло. И в тот же момент она увидела наставленное на нее дуло револьвера и взглянула прямо в глаза Джослина Маршалла.
— Подойдите к свету, сейчас же! — скомандовал он.
Лайза медленно сделала три шага. Он прищурился, рассматривая ее испачканный фартук. Мышцы на его подбородке дрогнули, но револьвер по-прежнему был наставлен на нее.
— Не двигаться! — скомандовал он, все так же растягивая слова, как с отцом в первые минуты приезда. — Пристрелю на месте, не задумываясь. У меня в этом деле многолетняя практика. Ладонью берешься за рукоятку револьвера, большим пальцем взводишь боек, а указательным пальцем подводишь курок. Одно неловкое движение — и все, цель поражена. С такого расстояния я убью тебя сразу, второй выстрел уже не потребуется.
Слушая виконта, Лайза боялась пошевелиться. Он говорил с явной издевкой, лениво растягивая слова. Затем он убрал в кобуру револьвер. По мере того как она выходила из оцепенения, овладевшего ею, она чувствовала в себе нарастающую ярость и гнев.
— Вы чуть было не убили меня? — вскрикнула она с возмущением и таким тоном, который мог выдать ее происхождение, но, к счастью, она вдруг это поняла и, сразу войдя в роль служанки, взмолилась:
— Разрешите мне уйти, милорд. Я вся дрожу от страха, я не желала ничего дурного, видит Бог! Я лишь должна была разжечь камин.
Виконта, казалось бы, разжалобили ее причитания. Он прищурился и убрал руку с кобуры. Она стояла, поглядывая на него, ожидая разрешения, а виконт вдруг переменился. Он выпрямил спину, расправил плечи. С приподнятым подбородком его лицо стало даже каким-то величественным.
Он убрал одну руку, сжатую в кулак, за спину. Непонятно почему, в его голосе ей вдруг почудились звуки барабана и труб и топот Королевской конной гвардии.
— Мне не нужны толстухи и капризные служанки, — процедил он наконец аристократическим тоном.
Сердце у нее екнуло. Она поняла, что переиграла в своем стремлении изменить себя так, чтобы не вызвать никаких подозрений на свой счет и по поводу своих намерений. Промелькнула мысль, что так недолго и расчет получить.
Виконт вдруг шагнул к ней. Она инстинктивно отступила назад и услышала:
— Я сказал — не двигаться!
Остановившись совсем рядом с ней, он сердито оглядел ее и произнес:
— Ты вся грязная и дрожишь. Как посмели послать тебя сюда, не приведя в порядок твою внешность и не дав согреться? Уходи.
— Ваша светлость, а… а… как же… камин?
— Я этим сам займусь, — виконт говорил теперь совершенно иначе. Такая речь была свойственна воспитанникам университета. — Если мне удавалось разводить огонь во время метели в Западной Виргинии, то уж здесь я как-нибудь справлюсь с углем… Без вас, мисс, — шутовски поклонился он ей.
— Но милорд…
— Черт побери! — выругался виконт раздраженно.
Он отвернулся от нее и позвонил, вызывая Лавдэя. Камердинер вошел.
— Кажется, ваша светлость, придется заменить сапоги для верховой езды.
— Что, уже?
— Да, господин. Придется заменить новыми, один из слуг-новичков вместо коричневой ваксы намазал их черной.
Услышав об этом, виконт почему-то не возмутился и не накричал, а лишь пожал плечами и отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101