Эшли вернулась с глиняной чашкой дымящегося кофе.
– Я положила три ложки сахара, – сказала она, поставив чашку на столик, так чтобы он мог дотянуться.
– Отлично.
– Теперь вы, наверное, хотите, чтобы я ушла спать, – догадалась она.
– Да.
– Хорошо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Уилл? – Да?
– Позаботьтесь о Молли.
– Спокойной ночи, Эшли, – сухо произнес он.
– Спокойной ночи. Спокойной ночи, Молли. Эшли вышла. Через несколько секунд на кухне погас свет. Уилл расслышал шага Эшли на лестнице.
Уилл скользнул рукой под густые волосы Молли и нежно погладил ее шелковистый затылок. Они были одни в теплом мягком полумраке. Он задумчиво посмотрел на копну спутанных темных волос, разметавшихся у него на груди, на хрупкие плечи, спрятавшиеся под накинутым плащом. Уилл подумал о том, что совсем не ощущает тяжести ее тела; подумал и о том, что, похоже, попал-таки в серьезный переплет.
Но сейчас это не имело никакого значения.
– Молли.
Ответа не последовало. Он не видел ее лица. Уилл убрал волосы с ее уха – это была единственная часть ее тела, до которой он мог дотянуться губами, – и поцеловал его.
– Эй, – сказал он, – ты меня пугаешь.
Она судорожно глотнула воздуха и повернула голову, так что ее щека легла на его плечо. Ее объятия несколько ослабли. Они уже не душили его – ее руки устало повисли на его плечах. Молли не открывала глаз, но, по крайней мере, он уже мог видеть ее лицо. По щекам девушки все еще текли слезы – они были тихими, и казалось, им не будет конца. Тело колотила мелкая дрожь.
– Молли. – Он откинул ее волосы со лба, нежно смахнул пальцем слезинки. – Я хочу, чтобы вы сели и выпили кофе. Можете сделать это для меня, пожалуйста?
Не дождавшись ответа, он скользнул губами по ее мокрой щеке, пробравшись к уголку рта. Ее губы дрогнули и потянулись к его губам. Уилл поцеловал ее – нежно, как только мог, – и удивился тому, что ему это удалось. До сих пор мысли о ней были окрашены голодным, жадным желанием. Сегодня же он испытал прилив величайшей нежности.
Он отнял губы, пока поцелуй не разогрел его до точки кипения, за которой уже невозможен был самоконтроль, и глубоко вздохнул, словно желая обрести ясность мысли.
Глаза Молли все еще были закрыты, голова лежала на плече у Уилла, но одна рука мягко обвилась вокруг его шеи.
Он мысленно отметил, что лицо ее чуть порозовело, и с трудом поборол в себе желание поцеловать Молли еще раз.
– Если вы не сделаете того, что я прошу, мне придется посадить вас в машину и отвезти в больницу, – пригрозил Уилл. – Вас будут лечить от шока. Хотите, чтобы я это сделал?
Легкое движение ее головы он истолковал как отрицательный ответ.
– Тогда садитесь и пейте кофе. – Он придал своему голосу тот же оттенок строгости и непререкаемости, который только что использовал в разговоре с ее домочадцами.
Молли вздрогнула и открыла глаза. Она отстранилась от него и села, плотнее закутываясь в плащ. Она избегала смотреть на него и старательно опускала глаза. Уилл задался вопросом, что это – смущение или застенчивость.
При мысли о том, что Молли может быть застенчивой, он улыбнулся. Бесстыжей – да, ее можно представить; колючей – безусловно. Застенчивой – ни в коем случае.
– Вот. – Уилл подал ей чашку с кофе и, пока она пила, наблюдал за ней. Руки у нее подрагивали, но ей все-таки удалось выпить кофе, не расплескав его.
Волосы у нее, вероятно, были вьющимися от природы, решил он, глядя на пышный нимб, обрамлявший ее лицо. Ресницы – густые, длинные и на тон темнев волос – еще блестели от слез. Брови, чуть изогнутые дугой, были широкими. Нос прямой и точеный, а губы мягкие и напрашивающиеся на поцелуй. Ее подбородок и скулы были четко вылеплены и изящно очерчены. Кремовую гладь кожи нарушали лишь серебристые струйки слез. Затерянное в широких складках плаща, хрупкое небесное создание, напоминающее ангела с полотен Рафаэля. Плед упал с ее босых ног, которые даже не доставали до пола.
– Мне холодно, – тихо произнесла Молли, не глядя на него, и поежилась.
Уилл вспомнил о мокрой майке, в которой она до сих пор сидела, и взял у нее из рук недопитую чашку кофе.
– Сейчас мы все уладим, – сказал он с нарочитой легкостью.
Вновь подхватив ее на руки, он приподнялся и взял со стола майку, оставленную Эшли.
– Меня не нужно таскать на руках. Я могу ходить. – Несмотря на слабый протест, Молли теснее прижалась к нему, словно его объятия были единственным местом на земле, где она хотела бы укрыться.
Уилл посмотрел в ее заплаканные карие глаза и направился на кухню.
– А теперь помолчите и позвольте кому-нибудь поухаживать за вами – хотя бы ради разнообразия.
Договорились?
Ему показалось, что Молли приготовилась сопротивляться, но она вдруг уступила, устало вздохнув и склонив голову ему на грудь. Глаза ее закрылись, и дыхание успокоилось. Редкая дрожь еще пробегала по телу Молли, пока Уилл нес ее через кухню в ванную, – по пути зажигая свет.
Он надеялся, что дрожь ее вызвана ознобом.
Оказавшись в ванной, он огляделся. Ванна была старой, даже допотопной. Приспособление для душа, по всей видимости, было смонтировано недавно. Оно представляло собой тонкую медную трубу, торчавшую из выложенной зеленым кафелем стены, с душевой насадкой на конце. Металлический прут, закрепленный под потолком, служил каркасом для белой пластиковой занавески.
Изловчившись, Уилл нагнулся и заткнул пробкой сток в ванне. Потом включил краны. Вода хлынула в ванну. Уилл проверил температуру, подождал с минуту, затем снял с Молли плащ, кинул его и сухую майку на закрытую крышку унитаза и опустил Молли в ванну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104