– Может, тогда у магазина «Севен-илевен» на Версаль-роуд? Вы знаете это место?
– Знаю, – сухо произнес Уилл, вспоминая о прилипшей к подошве жвачке. – В девять тридцать?
– В девять сорок пять. Я не могу отлучаться надолго.
– Хорошо, значит, в девять сорок пять.
– Это все? – Она поставила банку на прилавок и сложила на груди руки, явно выжидая, когда он уйдет.
– Всего несколько минут назад вы не слишком-то стремились избавиться от своего дружка. – Несмотря на твердую решимость уйти сейчас же, Уилл не смог удержаться от язвительной насмешки на прощанье.
– Но вы ведь не мой дружок, не так ли? – со сладкой улыбкой ответила Молли. – Во всяком случае, в реальности.
– У вас след от засоса на шее. – Маленькое бурое пятнышке проступало на шее, чуть пониже челюсти. До сих пор его прикрывали волосы. Увидев его, Уилл почувствовал прилив злости.
Молли вспыхнула и инстинктивно прикрыла рукой шею.
– Ну и что? – с вызовом произнесла она.
– Завтра замажьте его крем-пудрой. Я не хочу, чтобы люди думали, будто это моих рук дело. Засосы – не мой стиль. – Уилл и сам был удивлен тем, в какую ярость его поверг любовный укус на ее нежной коже.
– Я думаю, – Молли вновь адресовала ему сладкую улыбку и убрала руку с шеи, – вы слишком стары для этого.
– Мне тридцать девять лет, – опешил он.
– Старик. – Молли многозначительно кивнула. Уилл почувствовал знакомое жжение в желудке. Это была естественная реакция его организма на стресс, раздражение или злость – сейчас в нем бушевали все эти страсти.
– Тридцать девять лет кажутся старостью только в двадцать четыре.
– Через месяц мне исполняется двадцать пять, и все равно тридцатидевятилетний мужчина не кажется мне моложе. Пить молоко, не целоваться взасос – все это признаки старости.
Уилл развернулся и молча прошел в гостиную.
– На всякий случай напоминаю вам, что выход с другой стороны. – Молли стояла в проеме двери и наблюдала за ним.
– Я хочу забрать свои ботинки, куртку и галстук. Потом уйду. – С ботинками в руках, курткой и галстуком, перекинутыми через плечо, Уилл обернулся. Джей Лено сыпал шутками в своем ток-шоу. Темноту в гостиной нарушали лишь блики телеэкрана и проникавший из кухни свет.
Ошалевший от телепередачи, Уилл резко выключил телевизор. И тут же испытал облегчение.
Молли не двинулась с места, когда он направился ей навстречу. Поскольку она загораживала выход, Уиллу пришлось остановиться. Он с удивлением обнаружил, что Молли, будучи на каблуках, в то время как он был в одних носках, оказалась одного роста с ним, и их глаза были на одном уровне.
Так же, как и губы.
Уилл посмотрел на ее мягкий рот, на полураскрытые губы со следами красной помады, и тут же испытал сексуальное возбуждение.
Ему вдруг безумно захотелось прижаться губами к ее губам, и он боялся, что это желание она без труда прочтет в его глазах. Уилл опустил взгляд, но это не помогло. Взгляд предательски упал на кровоподтек на шее, оставленный жадным ртом другого мужчины.
– Я хочу, чтобы до завершения операции вы больше не ходили ни на какие свидания, – отрывисто произнес он, надеясь на то, что его голос не выдал нахлынувших эмоций. – Мы ведь играем роль влюбленной пары, не забыли?
– Вы не можете запретить мне ходить на свидания. – В голосе Молли звучат холодный вызов, и она продолжала стоять у него на пути.
Уилл поднял на нее глаза.
– Вы так считаете? – спросил он. Молли дерзко кивнула.
Аромат духов коснулся его ноздрей, ее глаза пугали его. Как пугало и ее тело.
Уилл напомнил себе о том, что длинноногое глазастое создание, стоявшее сейчас перед ним, олицетворяло собой Венеру-мухоловку; в роли мух, естественно, выступали мужчины. Вспомнил он и о том, что последние полчаса Молли провела в машине с другим мужчиной и на ее шее имелись прямые доказательства этого факта. Ему пришлось вспомнить и о том, что он никогда не путал личную и профессиональную жизнь. И еще о том, что он был старше, а она работала на него и что ее можно было назвать неприятностью с большой буквы.
– Вы не могли бы дать мне пройти? – вежливо попросил он.
Она плотно сжала губы, прищурилась, но все-таки сдвинулась с места. Уилл прошел на кухню, присел на край скамейки и обулся, все это время чувствуя на себе ее взгляд.
Потом он поднялся, надел куртку, галстук сунул в карман.
– Заприте за мной дверь, – сказал он ей, направляясь к выходу.
– С удовольствием, – съязвила она. Он открыл дверь и бросил через плечо:
– Буду вам признателен, если завтра вы наденете что-нибудь более… консервативное.
– Вам не нравится этот наряд? – Наглость вернулась к ней.
Уилл покачал головой.
– Он слишком короткий и чересчур обтягивающий, – ответил он и вышел в холодную ночь.
21
Молли переоделась в туалете в магазине «Севен-илевен». Проявив упрямство – впрочем, ее гардероб действительно был ограничен, хотя она и могла бы одолжить кое-что у Эшли, – она надела ту же короткую черную юбку, в которой была вчера вечером. В блестящих черных колготках, в черных туфлях на каблуках ее ноги казались длиною в ярд.
Она видела, какими глазами смотрел на ее ноги Уилл. Белая нейлоновая блузка, застегнутая на все пуговицы, и длинный двубортный черный пиджак создавали строгий ансамбль, приличествующий печальному мероприятию. В ушах у Молли были жемчужные сережки.
Волосы она распустила, но они были аккуратно расчесаны и уложены, так что прикрывали отметину на шее. Впрочем, под слоем крем-пудры она и так была незаметна.
Поначалу Молли не хотела маскировать злосчастный кровоподтек – назло Уиллу, – но мысль о том, что придется сидеть в церкви с таким явным засосом на шее, образумила ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104