Потом медленно приподняла ствол, меняя цель. – Я не стану убивать тебя. Наверное, просто прострелю тебе локоть. Возможно, ты навсегда лишишься руки. А теперь передай-ка мне свое ружье. И нож… Осторожнее.
Доминик внимательно смотрел на Сару, размышляя, стоит ли пытаться остановить ее. Но Сара выглядела столь решительной и непреклонной, что он решил смириться с положением пленника. Если принять во внимание ее теперешнее настроение, то станет понятно, что она выпустит в него пулю, не раздумывая. Он отдал ей ружье и нож беспрекословно.
– Поезжай в этом направлении, – Сара сунула ружье в пустую кобуру на седле, нож подсунула под сиденье. Потом указала ружьем нужное направление. Галагер внимательно оглядел ее. Выражение ее лица было самодовольным и торжествующим. Луна серебрила окружающую дикую пустыню.
– Ловелла в другой стороне.
– Ты, должно быть считаешь меня ужасно глупой, – нетерпеливо фыркнула Сара. – Я прекрасно умею ориентироваться по звездам. Здесь, в буше, звездное небо очень полезная штука! Керриз Крик находится к западу от нас, а значит, Ловелла тоже. Нам необходимо ехать вдоль речушки.
– А я утверждаю, что Ловелла в другой стороне.
Сара не стала тратить силы и энергию на перепалку с ним. Она просто повела стволом, указывая направление. Галагер посмотрел на нее мрачно и неприязненно. Потом направил Килкени в нужную сторону. Сара следовала за ним, держа дистанцию в два крупа. Молча они добрались до ручья, который оказался в точности там, куда указывала Сара. Доминик ничего не сказал, когда они приблизились к почти пересохшему речному руслу. На загорелом лице мужчины невозможно было прочесть, какие чувства он сейчас испытывает. Но Сара прекрасно понимала, что он зол, разочарован, испуган. То же самое она испытывала три дня назад.
– А знаешь, тебя, скорее всего, повесят, – радостно сообщила она. – Если, конечно, отец позволит тебе так долго оставаться в живых. Наверное, он уже разослал людей, чтобы они искали меня. Он вряд ли станет по-доброму относиться к тому, кто похитил меня и издевался над беззащитной девушкой.
– Не думаю, что он будет относиться по-доброму к собственной дочери, которая возгорелась любовью к каторожнику и легла с ним, предварительно сняв с себя одежду. Наверное, ему будет неприятно, если об этом узнает весь мир, – тихо сказал Доминик, обернувшись. Сейчас он был настроен откровенно враждебно.
– Не думай, что я не сообщу ему – и любому, кто захочет послушать – какую горячую крошку произвел он на свет. А почему бы и нет? Меня ведь все равно повесят. Почему бы мне не обменять честь дочери мистера Маркхэма на собственную жизнь? Представь, сколько людей узнает об изголодавшейся по мужчинам старой деве прежде, чем меня доведут до виселицы?
Сара от злости скрипнула зубами.
– Если ты скажешь хоть слово – всего одно – клянусь, что я застрелю тебя прямо сейчас. И сделаю это с огромным удовольствием.
Он рассмеялся, презрительно оглядев ее и не сказал больше ни слова. Чему Сара была несказанно рада. Она была настолько оскорблена и зла, что действительно была готова пристрелить его. У нее было жуткое подозрение, что как только она нажмет курок, то тотчас же об этом горько пожалеет. По правде сказать, Галагер поставил ее перед довольно сложным выбором. От одной мысли о том, что он сможет оказаться по ее вине на виселице, Саре становилось дурно. Возможно, он заслужил смерть в петле, возможно, он вел себя по отношению к ней по-свински. Но Сара начинала подозревать, что не сумеет выполнить свою угрозу и отвести Доминика на Ловеллу, где его ожидает страшное наказание. У него возникло такое же мрачное предчувствие, что она не сможет пристрелить его, когда ситуация начнет выходить из-под контроля. Не то, чтобы она была брезгливой или пугливой. Просто в подобной ситуации с другим похитителем, она застрелила бы его при первом удобном случае. Но, Доминик Галагер, несмотря на то, что постоянно злил ее, уже прочно обосновался в ее сердце. Он действительно ей нравился, когда не злил и не поддразнивал ее. А иногда… иногда он заставлял мечтать о чувствах, которые когда-то казались ей совершенно недоступными. Она мечтала о жаркой всепоглощающей страсти…
Сара с отвращением оглядела широкую спину. Он заслужил смерть на виселице только за это, не говоря уже об остальном. Показал, как пуста и бессмысленна ее одинокая правильная жизнь, как никчемна ее добродетель. И в то же время, лишив девственности, он практически обрек ее на вечное одиночество, она не сможет выйти замуж, не сможет заполнить пустоту. Как объяснит мужу в брачную ночь, почему она не девственница?
Она, конечно же, не сможет сказать правду, не сумеет признаться, что позволила себя соблазнить. И кому позволила? Красивому каторжнику. Именно это ей никто никогда не простит. Но Сара успокоила себя тем, что не станет по этому поводу чересчур убиваться. Женихи и без того не вытоптали тропинку к ее дому. Но пусть ее черти… Будь она неладна, если позволит Персивалю жениться на ней. Сара уничтожающе посмотрела на Доминика. Должно быть, ей придется до конца жизни держать язык за зубами, иначе и сейчас она может не выдержать и выбраниться.
Всю ночь и следующее утро они ехали без остановки, приближаясь к Ловелле, но не удаляясь от ручья. Сара не знала, что предпримет, когда они достигнут границы владений. Но неохотно подумала о том, что, наверное, не будет настаивать на возвращении Доминика на Ловеллу, где ему угрожает смерть или безжалостная порка. Должно быть, ей придется отпустить его без наказания. Сара поморщилась, представив, что из этого выйдет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113