Не может быть, чтобы столь смуглый от природы человек смог выжить при такой ужасающей бледности. И что самое страшное, Мэт больше не потел: его кожа была сухой и горячей.Когда Кэролайн осторожно дотронулась пальцами до его лба, чтобы определить, насколько высока температура, она нахмурилась и почти сразу же убрала руку: пальцы будто обожгло огнем. Если в ближайшие часы жар не утихнет, нужно будет принимать чрезвычайные меры, что означает немалый риск.Мэт не открывал глаз с тех пор, как аптекарь вправил ему кость. Был ли он без сознания или находился в глубоком сне из-за лекарства, которое Кэролайн регулярно вливала ему в рот, чтобы он не метался по кровати, нельзя было сказать с уверенностью. Дыхание неглубокое и частое, скорее походившее на одышку. Губы полураскрыты и двигались, только когда Мэт вдыхал в себя воздух. Они уже начинали трескаться от пересыхания.Налив в чашку немного воды, Кэролайн обмакнула в нее кусочек материи и стала капать прохладную жидкость на губы Мэта, так что немного влаги затекало и в рот. Сначала никакой реакции не последовало, казалось, его дыхание нисколько не изменилось. Но затем, когда вода попала ему на язык, он сделал глотательное движение, и, приободренная, Кэролайн снова принялась за дело. В таком состоянии важнее всего было обеспечить Мэту покой и максимум комфорта. Все, что она могла, это ждать, будет ли жар усиливаться или температура спадет.— Как он?Голос Даниэля, раздавшийся от двери, заставил Кэролайн вздрогнуть. Ее рука непроизвольным движением слишком сильно сжала намоченный лоскут, и по щеке Мэта побежала водяная струйка. На секунду забыз о Даниэле, Кэролайн стерла ненужную влагу с лица и провела прохладной тряпочкой по резко очерченным горячим скулам. Затем она вновь переключила внимание на Даниэля, но в то же время краешком сознания зафиксировала свое ощущение от колючей, как наждачная бумага, щеки Мэта.— Все так же, — чуть хрипловатым голосом ответила Кэролайн.Даниэль надел бриджи и рубашку, но оставил ее незастегнутой, так что оказался виден широкий клин слегка волосатой груди. Икры и ступни тоже были голыми. В свете потрескивавшей свечи, которую он держал в руке, его волосы отливали в бронзу и излучали мягкое сияние. Глаза тоже излучали свет, по крайней мере, в те мгновения, когда он смотрел на Кэролайн. В ответ на этот откровенный оценивающий мужской взгляд девушка инстинктивно опустила глаза на свой ночной наряд и обнаружила, что ее халат распахнулся до самой талии, оставив открытой ночную сорочку с узким вырезом. Кэролайн поспешно запахнула полы халата, ощущая, как в животе у нее что-то сжимается. Усилием воли ей удалось преодолеть чувство антипатии к Даниэлю. Еще больших усилий стоило вновь поднять на него глаза.— Джон пошел спать. Когда я спустился к нему, он уже не плакал. Джон у нас парень сильный, не какая-нибудь мямля.Даниэль говорил отрывисто, а его взгляд из-под полуопущенных век ни на секунду не отрывался от ее лица. Если, повинуясь инстинкту, он однажды и опустил глаза на ее шею и ниже, то теперь выражение его лица ясно показывало: он не намерен допускать подобного впредь. Кэролайн почувствовала, как напряжение начинает спадать. «Даниэль — очень достойный человек, — напомнила она себе. — Он не хотел ничего дурного, когда так на нее смотрел, и уж, конечно, не представляет для нее угрозу».— Джону вряд ли больше десяти. Ему еще необязательно проявлять душевную стойкость и силу.— В этом мире каждый должен быть таким, чтобы выжить — а Джону уже девять.— Он очень высокий для своего возраста. Но хрупкий.— Но ведь и Мэт в детстве был таким. И все мы тоже. Мне было, наверное, лет десять-одиннадцать, когда я познакомился с Элизабет — я моложе Мэта на шесть лет, и помню, как она смеялась надо мной за то, что я, по ее словам, просто кожа да кости.Кэролайн впервые слышала, чтобы кто-нибудь упоминал об Элизабет без обычной осторожности и уклончивости. Судя по тону Даниэля, эти воспоминания были не самыми приятными.— Ты не любил Элизабет, правда? Не расскажешь мне, почему? Ты же знаешь, что я почти ничего о ней не помню.Внезапно лицо Даниэля стало непроницаемым. Он явно пожалел о том, что сказал слишком много.— Если хочешь узнать все про Элизабет, спроси Мэта. Конечно, когда он поправится.— Мне бы не хотелось, чтобы он вновь печалился, говоря о покойной жене.Даниэль немного резковато рассмеялся.— Думаю, на этот счет ты можешь не волноваться.— Ты хочешь сказать, что он не чувствует печали?— Я ничего не хочу сказать. Просто советую тебе спросить у Мэта. — Даниэль отвернулся. — Если я тебе зачем-либо понадоблюсь, позови меня. Я сплю очень чутко. — Его глаза сверкнули. — Еще одна фамильная черта Мэтисонов.Даниэль вышел. Его шаги удалялись по коридору. И через несколько минут послышалось, как закрылась его дверь. Кэролайн погрузилась в невеселые раздумья. Что-то здесь было не так, что-то, связанное с Элизабет. Пока она не выяснит, что именно, не успокоится.Кэролайн почувствовала, что Мэт просыпается. Когда она повернулась к нему, то обнаружила, что он слегка приподнял голову над подушкой. Все его тело напряглось, ярко-голубые глаза широко раскрылись. В глубине их Кэролайн увидела страх. Его немигающий взгляд был обращен не на нее, а на что-то, находившееся за спиной девушки.— Мэт… — начала она, инстинктивно оглядываясь назад, чтобы выяснить для себя причину этого пронизанного ужасом взора.Прежде чем она смогла что-то произнести, Мэт начал пронзительно кричать. 17 В этом крике, хриплом и резком, звучал панический ужас. Мэт боролся с неведомым Кэролайн противником, и для него это была борьба не на жизнь, а на смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122