Полнота придавала ему вид зрелого мужчины средних лет. Элегантный костюм не скрывал узкой груди, а расшитый жилет лишь подчеркивал небольшое брюшко.
Он оказался совсем не таким, как ожидала Мэри. Он говорил почти исключительно с Grandp?re, от чего она испытала только облегчение. Можно было страдать молча.
Однако Жанна была недовольна и не стремилась это скрыть.
– Филипп, – сказала она посреди ужина, – с самого приезда ты ни слова не сказал о чем-нибудь интересном. Тростник, цены на сахар, виды на погоду и урожай… По-моему, ты ужасен.
– Жанна, – сурово проговорила Берта, – успокойся. Не забывай о манерах.
Нахмуренное лицо Grandp?re внушало ужас. Но Жанну было не так-то легко усмирить.
– Твой сахарный тростник, Grandp?re, портит мне всю жизнь. – Она надула губки, состроив гримасу недовольства, и посмотрела на старика со скорбной мольбой.
Он был безучастен.
Жанна проявила настойчивость:
– Пожалуйста, Grandp?re, скажи Филиппу, чтобы он не был таким мерзким. Сегодня он увез всех своих интересных друзей именно тогда, когда мне было так весело с ними. Он утащил их смотреть тростниковые поля, а мне ехать не позволил. Ах, Grandp?re, я так страдала!
Мэри впервые увидела, как смеется старый месье Куртенэ. Смех этот начался ржавым хрипом в глотке, который становился все громче, пока не вылетел из его рта заразительным взрывом веселья. Филипп и Берта тоже рассмеялись. Мэри почувствовала, что и у нее дергаются губы, хотя не понимала, из-за чего все смеются. Она услышала, как рядом с ней кто-то весьма неизысканно хрюкнул, и увидела, что Жанна прижала ко рту салфетку, пытаясь удержаться от того, чтобы присоединиться к общему веселью.
– Это не смешно, – тихо проскрипела Жанна, а потом, отбросив и салфетку, и важность, расхохоталась вместе со всеми.
Потом она объяснила Мэри, что всю жизнь отказывалась и близко подходить к тростниковым полям. Она убеждена, что в их высокой зеленой гуще прячутся змеи и крокодилы, ведь сразу за полями начиналось болото.
На следующее утро Филипп поехал на береговой вал вместе с Жанной и Мэри. Когда они достигли вершины высокого травянистого вала, Жанна, как обычно, повернула налево.
– Жанна, я еду вниз по реке, – сказал Филипп. – Если хочешь, можешь поехать со мной. Правда, боюсь, там нет тростниковых полей. – Он усмехнулся, а затем улыбнулся сестре.
Жанна тряхнула головой и фыркнула:
– Можешь прекратить насмехаться надо мной, Филипп. Ты вчера и так хорошо посмеялся. Лично я предпочитаю ехать вот туда.
– Как угодно.
Мэри заставила себя заговорить:
– Филипп, можно мне с вами?
Он удивленно поднял брови:
– Это ведь несколько миль.
– Очень хорошо. Я люблю долгие прогулки, – солгала Мэри. Сама мысль о том, чтобы сопровождать Жанну в поисках Вальмона Сен-Бревэна, была для нее непереносима. Допустим, он окажется на валу. Тогда ей придется лицезреть их вместе, а это было свыше ее сил.
– Тогда поехали, – сказал Филипп. – Жанна, особенно не гони. – Он махнул рукой груму, который всегда сопровождал девушек, держась несколько позади. – Мальчик, держись поближе к мадемуазель.
Он пришпорил лошадь и понесся галопом.
Мэри стукнула свою лошадь пятками, молясь удержаться в седле. Лошадь помчалась вдогонку за Филиппом, словно на скачках.
Глава 12
– Боже мой, барышня, вы же могли разбиться насмерть! Представляете, что бы тогда со мной сделал Grandp?re?
Мэри удавалось не отставать от Филиппа на протяжении более десяти совершенно кошмарных минут. Потом она потеряла поводья. И равновесие. Вывалившись из седла на обочину дороги, она кубарем покатилась вниз по крутому, поросшему травой склону, пока ее не остановил олеандровый куст с ядовито-розовыми цветами.
Она едва успела одернуть порванную юбку, как Филипп уже оказался рядом. Он был сердит, но его гнев лишь подстегнул ее собственный.
– Могли бы сначала спросить, не ушиблась ли я, а потом уже кричать на меня! – заорала Мэри.
Он немедленно принялся извиняться:
– Виноват, простите меня, пожалуйста. Я вел себя как изверг. Как вы? Ничего не повредили?
Мэри почувствовала себя виноватой, отчего еще больше разозлилась:
– Конечно, повредила! Попробовали бы сами свалиться с этого холма, а я бы посмотрела, как бы вы себя чувствовали.
Филипп принялся снимать сюртук.
– Давайте подложим его вам под голову. Я съезжу за повозкой и отвезу вас домой. Врач тут неподалеку.
Пришел черед извиняться Мэри.
– Простите меня, Филипп. Кажется, я не так сильно расшиблась. Просто испугалась. И еще мне стыдно.
Она вытянула одну ногу, затем другую, повращала ступнями, посгибала ноги в коленях, проверяя, не сломала ли, не растянула ли чего-нибудь. Сосредоточив все внимание на ногах, она не заметила нахмуренного, подозрительного взгляда Филиппа.
Постепенно, пока он наблюдал, как деловито она проверяет возможные травмы, его лицо смягчилось. Он решил, что она его не разыгрывает.
Вчера за ужином Филипп нашел Мэри достаточно симпатичной. Она ему даже понравилась. В отличие от большинства молодых женщин она не заигрывала с ним, не смеялась чрезмерно его шуткам и вообще не старалась каким-либо образом привлечь его внимание. Он привык к таким штучкам и был осмотрителен, как и подобает холостяку, если всем известно, что со временем ему достанется богатое наследство.
Но когда она напросилась с ним в поездку вниз по реке, его симпатии поубавилось. «Она ничем не отличается от любой другой девушки, ищущей мужа, разве что большим нахальством», – решил он.
Благовоспитанная незамужняя женщина никогда никуда не ездит наедине с мужчиной.
Когда Мэри упала, он не сомневался, что она старается заманить его в ловушку, ожидая проявления сочувствия и галантности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172