На Юг прибывали отважные проводники, которые забирали рабов по двое или по трое и вели их от одного убежища к другому, пешком преодолевая нелегкий путь в любую погоду, обходя патрули и сторожевые посты, отчаянно рискуя – ведь их мог выдать или схватить каждый встречный.
Количество спасенных людей было слишком мало, а опасности слишком велики. Тогда Вэл занялся обустройством своего судна. И начал покупать рабов.
Никто не должен был заметить, что число темнокожих обитателей Бенисона резко убавилось. Хижины должны быть заселены, поля возделаны, урожай – собран. Все должно было выглядеть как обычно.
Судно простояло в Новом Орлеане достаточно долго, и его имели возможность осмотреть все, у кого могли зародиться хоть какие-то подозрения. Вэл выставил себя полным дураком, похваляясь во всех игорных и питейных заведениях своим хитроумным планом одержать победу на чарлстонских скачках. Пока все не поверили, что он и в самом деле дурак.
Все было готово – не было только лошади, которая смогла бы выиграть скачки. А ему непременно нужно было иметь лошадь-победителя или, по крайней мере, серьезного претендента на победу, а то многие начнут недоумевать, зачем он так потратился на поездку в Чарлстон. И в Новом Орлеане было три ипподрома, где можно было насладиться всеми прелестями бегов и выставить любую лошадь. Ему необходимо было заполучить чемпиона, прежде чем «Бенисон» поднимет якорь. А тут как раз выставили на продажу Снежное Облако, и все встало на свои места. Когда в рождественский день «Бенисон» прибудет на плантацию, отделанные панелями стены кают раскроют, и за ними обнаружатся узкие тайнички, в которых спрячутся сорок женщин и детей. Полы в стойлах поднимут, там хватит места для пятидесяти мужчин. Когда рассветет, эти пространства будут заполнены, стены и полы поставлены на место, на борт принят груз. Судно уйдет с первыми лучами солнца. Жокей Вэла и грумы будут прохлаждаться в своих каютах, стреноженные лошади стоять в стойлах, прямо на соломе, прикрывающей фальшивые полы.
Когда «Бенисон» выйдет из устья реки в Мексиканский залив, контрабандные пассажиры смогут выйти. Они расположатся на запасных койках и в гамаках, которые без труда можно подвесить в чрезмерно просторном трюме и в роскошных каютах, питаться будут запасенным с избытком провиантом и дышать воздухом свободы.
Перед входом в чарлстонскую гавань, разгрузкой лошадей и спуском на берег хозяина и свиты, состоящей при лошадях, беглецов снова спрячут. Затем капитан выйдет в море в «коммерческий каботажный рейс», а Вэл будет предаваться всем наслаждениям светского сезона в Чарлстоне.
Если идти под паром и парусами, судну как раз хватит времени, чтобы выгрузить бывших рабов в Канаде и вернуться в Чарлстон до того, как любопытные начнут строить догадки, почему Сен-Бревэн злоупотребляет гостеприимством чарлстонцев и никак не возвращается домой.
Все же что-то может сорваться. Какие-нибудь бдительные чиновники могут подняться на борт и обыскать судно – и это может произойти в любой момент тысячемильного маршрута, когда бывшие рабы будут находится вне тайников. Зимние шторма могут сбить судно с курса и задержать его. Оно может напороться на рифы возле коварных берегов Флориды. Может разразиться эпидемия или паника.
Если обнаружится истина, всех находящихся на борту ждут всевозможные кары – от штрафа и конфискации имущества до тюремного заключения, а в определенных округах и смертной казни.
Но если все получится, то судно и лошадей из Бенисона ожидают новые скачки и новые «коммерческие рейсы». Каждый год можно будет давать свободу сотням мужчин, женщин, детей.
Рождественским утром 1850 года, ровно в пять часов, Вальмон Сен-Бревэн стоял на береговом валу рядом с Неемией, своим дворецким и единомышленником. На них были темные плащи, прикрывавшие от холодного дождя и яркого лунного света, когда дождь утихал. В руках они держали затемненные фонари, которые посылали едва заметные сигналы в направлении реки. Оба молчали. По воде звук разносится на огромные расстояния.
Первым услышал плеск весел Неемия. Он тронул Вэла за рукав. Они перекинули через насыпь веревки. Спустя несколько минут из освещенных луной клубов тумана, висящих над водой, показался небольшой ялик. В нем был один человек. Поймав одну из веревок, человек обвязал ее вокруг планки на носу ялика. Двигаясь быстро и бесшумно, человек передал ожидающим весла, а затем небольшой черный саквояж. Закрепив вторую веревку на корме и ухватившись за нее, он вскарабкался по насыпи туда, где стояли Вэл и Неемия. Потом, пожав им руки, шагнул в сторону, а они подняли легкий ялик, перетащили его через вал и унесли подальше от реки.
Никто не произнес ни слова, пока все не пересекли лужайку и не вошли в дом. Они расположились в библиотеке. Окна там были плотно зашторены, и комната освещалась лампой.
– С Рождеством Христовым вас, отче, – сказал Вэл.
– И вас, – ответил отец Илэр. В этом предприятии Вэла священник был самым деятельным и опытным партнером.
Он снял плащ, умыл лицо и руки в чаше, заранее приготовленной на столе, открыл саквояж, вынул шарф, сложенный сверху, и обмотал его вокруг шеи. Потом закрыл чемодан и показал, что готов.
Вэл провел его в потайные комнаты, где скрывались беглые рабы. Он ждал снаружи, пока священник выслушивал исповеди и причащал рабов-католиков и молился с теми, кто католиком не был. Каждому он давал божье благословение и небольшую ладанку с изображением святого Христофора, которую нужно было иметь в пути. Стремление к свободе не ведает религиозных различий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172