– Боль станет сильнее, – предупредила она. – Я хочу только, чтобы вы смогли отдохнуть, пока можете.– Никакого опия, – повторил он и, смягчившись при виде заплаканных глаз Обри, добавил в свое оправдание: – Мой отец был наркоманом. Я не хочу повторить его судьбу.Она кивнула, смутно понимая его опасения.– Я не стану давать его без вашего ведома. Но я не вынесу ваших мучений.– Не думайте об этом. Что с моей ногой? Такое ощущение, словно ее пилят тупой пилой.Остин попробовал шевельнуть ногой и еле сдержал крик от боли, когда металлические осколки под кожей коснулись кости.– Она еще здесь. Это все, что я могу о ней сказать. Я пыталась обследовать ее, но вы проснулись.Когда вспышка боли, вызванная его движением, утихла, Остин понял, что на нем ничего нет, кроме тонкой простыни. Он странно посмотрел на нее при упоминании об обследовании.– Думаю, Джон был бы лучшей сиделкой. Раньше он уже ухаживал за мной. Почему бы вам не пойти к моей матери и не позволить мне уснуть? Через несколько дней все будет в порядке.Обри вознаградила его сердитым взглядом.– Мне кажется, вы бредите. Сон не вылечит вас, милорд, а умения Джона ограничиваются уходом за ногами лошадей. Потребуются все мои ограниченные знания, чтобы предотвратить распространение инфекции, прежде чем приедет хирург. Судя по тому, как выглядит ваша нога, инфекция была в ней еще до этого падения. Для интеллигентного человека вы хорошо играете роль дурака, Остин.В голове Остина били адские молотки, но он смог уловить чувство тревоги, скрытое за ее сердитыми словами. Годами он жил в страхе потерять ногу. То, что случилось сейчас, казалось чертовски несвоевременным. Однако ее беспокойство не решит проблемы.– Делайте, что сможете, девушка, – устало пробормотал он, закрывая глаза. – Только убедитесь, что работники производят обходы каждую ночь. Я не пущу этого выродка в дом.Бессвязные слова трудно было понять, но Обри почувствовала, что они имеют какую-то связь с преступником, который сломал изгородь в овечьем загоне.– Кто он, Остин? Позвольте мне отправить за ним шерифа.– Нет доказательств, чтобы задержать его… Повесить, когда я их найду… Выродок убил Луизу. Держитесь от него подальше, любовь моя…Пробормотав невнятицу, он впал в бессознательное состояние, оставив Обри в объятиях неопределенных опасений. Кого он звал своей любовью? Луизу? Он кого-то боялся, и она не могла избавиться от тревоги, вызванной его намеками. Глава двадцать вторая Леди Хитмонт пришла тем же вечером, чтобы отговорить Обри от ее неусыпного бдения.– Позвольте мне посидеть с ним, пока вы будете отдыхать, дорогая. Мы мало, что сможем сделать, пока он в таком состоянии.Светло-голубые глаза с тревогой смотрели не невестку из-под шапки седых волос.Обри сменила холодный компресс на горячем лбу Остина и мягко улыбнулась в ответ на эти увещевания.– Я не устала. Я буду отдыхать здесь.Брови леди Хитмонт сошлись в затаенном негодовании, когда она осторожно затронула вопрос, беспокоивший ее больше всего.– Вам нужно передохнуть, дорогая, особенно если вы носите ребенка, как говорят.Обри взглянула на нее с удивлением.– Ребенка? – перепросила она смущенно.Ее свекровь выказала легкое замешательство.– Я обещала Остину не вмешиваться, но если он объявляет об этом на полграфства, мы можем поговорить откровенно.– Объявлять? Ребенок?Обри решила, что ее мозг переутомился сильнее, чем она полагала.– В тот день на рынке, – продолжала упорствовать вдова. – Служанки сказали мне, что Остин говорил о наследнике.Краска смущения залила ее лицо при этом воспоминании. Так вот почему все обращались с ней с такой заботой. Даже Мэгги соскакивала со своей скамеечки, когда она пыталась достать одного из котят с полога кровати. Остин убил двух зайцев своим бессовестным объявлением.– Остин так сказал, чтобы смутить меня. Он не имел в виду ничего в этом духе.Лицо леди Хитмонт погрустнело.– Вы уверены? Нет никакой надежды?Обри вдруг поняла, как много должен значить этот ребенок для вдовы. Если с Остином что-то случится, он не оставит наследника, которому можно передать титул. У него не было братьев, не было других Этвудов, чтобы передать его им. Аббатство и его земли отойдут к королю. Все покоилось на очень зыбкой надежде.Она постаралась утешить ее как смогла.– Всегда есть надежда, – заметила она тихо. Вдова кивнула с облегчением.– Я боялась… Вокруг Остина было так много слухов. Мои корреспонденты в Лондоне говорили, что ваш отец настаивал на этом браке. Не могу поверить, что Остина можно к чему-нибудь вынудить, но его упрямство в отношении отдельных спален… Я тревожилась.У нее были все основания тревожиться, но у Обри не хватило духа сказать ей об этом.– Я не слушаю сплетен, миледи. Ваш сын очень заботится о моем благополучии. У нас большая разница в возрасте.– Демагогия! – объявила леди Хитмонт, вставая со стула. – Прошлой весной Остину не исполнилось и тридцати. Зеленая девчонка, лишенная советчиков, нуждается в мужчине более опытном, чем она сама. А он нуждается в вашей юности как в напоминании о том, что он еще не старик. Оставляю его в ваших добрых руках.Обри смахнула слезы, когда вдова удалилась, столь эффективно разрядив сомнения Обри по поводу разницы в возрасте, казавшейся ей непреодолимой. Теперь, если только Остина удастся убедить, что ему не нужна женщина постарше, что ее богатство не служит препятствием и что она может поумнеть… Последнее выглядело сомнительным, но один фактор перевешивал все прочие, прежде чем Остина можно будет в чем-то убедить, он должен выздороветь.На следующий день стоны и ругательства полубесчувственного Остина раздавались по всему этажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125