кухня почти закончена. Позволь мне поехать в долину, Слоан.
Он не мог ей отказать и все смотрел и смотрел в глубину ее синих глаз и медленно тонул в них. Ему безумно хотелось, чтобы повторился тот день на берегу океана. Душа стонала от боли при одном лишь прикосновении к памяти о том, что было между ними. Проклятие! Он и не знал, что у него есть душа! Что-то ломалось в нем, когда Толботт смотрел в эти глаза, что рассеивали темноту в тайных уголках его души и открывали всю их разруху и запустение.
– Мы отправимся вместе, когда сойдет снег. – Слоан круто повернулся и зашагал прочь. Еще секунда – и он бы упал к ее ногам.
Надо было ждать почти месяц. Андерсон, судя по всему, еще слонялся по Сан-Франциско. Люди Слоана о нем не слышали, а розыски в Бостоне пока ничего не дали. Странно, почему Гарри вздумалось убирать его так поздно – в любом случае он слишком далеко, чтобы причинить реальный вред. Ничто не мешало Слоану взять ее в долину прямо сейчас. Да и целую армию можно было снарядить для их безопасности.
И целая армия потребовалась бы, чтобы держать их на расстоянии друг от друга, как только они опять окажутся вдвоем.
Стоял конец марта, когда Слоан наконец решился на путешествие в ее долину. Ни снега, ни дождя в эти дни не предвиделось, стало тепло, и горные ручьи превратились в реки. Потоки воды с грохотом разбивались о камни и, журча, увлекали их вниз по склонам.
Саманта упивалась волшебной смесью свежего воздуха, теплого солнца и пения птиц, в то время как лошади неспешно двигались по склону горы. Высокие сосны источали густой запах хвои, молодые листья зеленым туманом окутывали хрупкие ветви, и нежные побеги диких цветов использовали любую щель, любую трещину в каменистой почве для своего стремительного роста. Воздух буквально дрожал от весенней лихорадки, и невольная улыбка не сходила с лица Саманты, которая не могла сдержать чувств даже перед лицом полудюжины мужчин, ощетинившихся винтовками и ружьями. Они ехали вереницей спереди и сзади, внимательно оглядывая окрестности, словно ежеминутно ожидали нападения армии вооруженных бандитов. Саманта не обращала на них внимания. Им не удастся испортить ей настроение своим грозным видом.
Она радовалась то белке, встревоженной их появлением, то малиновке, пытавшейся втащить ветку в гнездо, то набухшим бутонам цветка, название которого не знала ни она, ни один из тех, кто сопровождал ее. Саманта обернулась к Слоану, который ехал чуть сзади.
– Надо было взять Вождя Койота. Держу пари, он бы назвал эти цветы.
– Либо назвал, либо придумал бы подходящее название. Вождь немного повредился в уме, насколько ты знаешь, – ответил он миролюбиво.
– Только из того, что он видит вещи иначе, нельзя сделать заключение, что ты прав, а он нет. Вождь жил здесь много дольше, чем любой из нас, видел больше, чем видим мы. Он просто общается с другими непривычным для нас способом.
– Но он и не поет, сажая свои цветы, – весело отозвался Слоан. – Ничего не имею против Койота.
Не стал бы даже брать с него компенсацию за конокрадство, а просто положился бы на его слово.
Саманта улыбнулась и стала разглядывать оленя, застывшего на холме неподалеку. Она криком остановила человека, который прицелился в животное. В другое время девушка выстрелила бы и сама, но сейчас они не нуждались в еде. Сейчас Саманта ощущала гармонию со всем живущим. Она с удовольствием отметила, что олень исчез в кустарнике.
Слоан не делал никаких попыток сблизиться, пока они ехали верхом. На всякий случай они везли с собой одеяла, отнюдь не собираясь ночевать вместе. Тем не менее, пока позволяла тропа, Толботт ехал поблизости, и она каждой клеточкой ощущала его присутствие.
Впрочем, Саманта была слишком счастлива, чтобы думать об этом. Слоан указывал ей на высокую горную гряду, которая вела к его разработкам, на гнездо орла и вообще старался быть любезным. Ей нравилось его стремление показать всем, что они справились с семейными разногласиями, пусть это было и неправдой.
Постепенно мужчины свыклись с мыслью, что им ничто не угрожает, и только случайный визг белки или треск ветки, сломавшейся под тяжестью зимнего снега, заставлял их настораживаться. Подъехал Джо – сообщить, что нашел медвежью берлогу, и они сделали крюк, поскольку там в это время года могли быть медвежата и не стоило дразнить медведицу. Слоан строго-настрого запретил Саманте из любопытства подбираться к берлоге ближе.
Она не стала спорить, а просто запела известную всем песню. Горняки с ходу, правда, нестройно, подхватили. Слоан улыбнулся и шевельнул в такт плечами, но не присоединился к радости остальных.
Одного факта, что ее любимый смеялся и ехал рядом, сейчас Саманте было вполне достаточно. Конечно, хорошо бы еще… Но что поделаешь. Солнце грело вовсю, пейзаж вокруг великолепный, ее долина впереди, а Слоан Толботт рядом – и это уже хорошо!
Когда проводник остановил цепочку, она выехала вперед, чтобы посмотреть, куда он указывал.
Так это и было – поросшая соснами расщелина, окруженная стенами серых скал. Саманта откинулась в седле, любуясь суровой простотой открывшегося пейзажа. Какой бы природный катаклизм ни расколол эту каменную стену точно посередине, должны были пройти века, чтобы здесь вырос целый лес, который постепенно раскрошил камень на дне расщелины.
Отсюда долина прекрасно просматривалась, впрочем, если ехать вдоль стены, ее можно было и не заметить. Интересно, как отец нашел ее? Долго думать об этом времени не было, и с радостным возгласом Саманта направила коня Хока вниз, к входу в расщелину.
Она услышала предостерегающий крик Слоана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114