– Он выглядит так, будто им можно уже писать. Почему я должен портить удовольствие собственной дочери?
Эйлин внимательно рассматривала черты лица своего мужа и отметила, что внутреннее напряжение хотя и не исчезло совсем, но несколько уменьшилось. Ей очень хотелось, чтобы Дрейк делился с ней своими мыслями и тревогами, но слишком уж много времени они провели порознь. Чтобы вновь обрести доверительные отношения, придется немало потрудиться.
– Диана говорит, что ты сочинял сказки, но никогда не записывал их. Я бы очень хотела, чтобы ты сделал это. Я бы с удовольствием послушала одну – про армию гномов! – попросила она.
Дрейк резко поднял голову, но на губах его играла довольная улыбка.
– А, ты хочешь, чтобы я писал детские сказки, а не занимался делами?
– Я бы хотела, чтобы написание сказок и стало твоим делом! – Эйлин воскликнула это с такой страстью, что сама удивилась. – Каждый раз, как ты получаешь письма из Лондона, ты становишься хмурым и замкнутым, раздражаешься по пустякам и хлопаешь дверьми. Они ведь не могут снова посадить тебя в Тауэр? Или могут?
В ответ на ее встревоженный взгляд маркиз ласково погладил жену по щеке и мысленно отругал себя за то, что был таким глупцом. Он взял в жены эту красавицу – и вот обманывает ее, так и не оценив ее достоинства. Когда она только даст ему шанс, он обязательно восполнит этот пробел.
– Нет, принцесса. Я поклялся в верности королю, и мне вернули свободу и мое честное имя. Суд будет чистой формальностью, и его исход уже давно всем известен. Но рано или поздно мне придется отправиться в Лондон, и именно это меня и тревожит.
В дверь постучала няня, прервав их разговор. Следом за ней в комнату зашли лакей, отдать послание для Дрейка, и улыбающиеся братья Монсар, всегда готовые шутить и развлекать. Шанс поговорить наедине был потерян. Каждый занялся повседневными делами.
К сочельнику врач разрешил Эйлин встать с постели при условии, что она не будет много ходить. Дрейк понял это распоряжение буквально и решил вечером отнести жену к праздничному столу. Не обращая внимания на протесты Эйлин, он легко подхватил ее, облаченную в бархатное платье, и бережно понес вниз. Перед большим бревном, которое по традиции всегда сжигают в сочельник, уже собрались все члены семьи, распевая «Слава Тебе, Всевышний наш!». Когда в зале появился маркиз со своей прелестной женой на руках, хор голосов стал намного громче. В этот большой зал заранее был перенесен клавесин, на котором сейчас закончила играть Диана, украсив последние аккорды песни весьма замысловатой трелью, больше похожей на озорной смешок.
Дрейк бережно усадил Эйлин в мягкое кресло у камина, и присутствующие продолжили весело и непринужденно болтать. В комнате было шумно, и услышать кого-либо в отдельности не представлялось возможным. Теплая рука Дрейка сжала ее плечо, и слезы навернулись на глаза Эйлин. За окном, завешенным тяжелыми портьерами, шел снег, а здесь, в зале, свет от камина и множества свечей озарял лица тех, кого она знала и очень любила. Эйлин решила позволить себе считать эту иллюзию полного счастья реальностью до тех пор, пока не закончится сказочный вечер. Горький жизненный опыт напомнил ей, как призрачно может быть счастье.
Саммервиллы тоже присоединились к их празднику, и сейчас сэр Джон сидел, задумчиво потягивая бренди и слушая старинные романсы, льющиеся из-под талантливых пальцев Дианы. Леди Саммервилл сидела на маленьком диванчике рядом со своей сестрой, и обе женщины, склонив друг к другу головы, увлеченно беседовали, время от времени бросая нежные взгляды на сидящую возле камина молодую пару. Братья Монсар, которые уже были изрядно навеселе, склонившись над сидящей за клавесином Дианой, подстрекали ее сыграть что-нибудь популярное, в то время как Майкл, переворачивая страницы нот, громко подпевал. Что бы ни готовило им будущее, но такого ужасного Рождества, как в прошлом году, когда с появлением лорда де Лейси одна беда сменяла другую, больше не будет. Эйлин сжала руку мужа и потерлась об нее щекой. Он стольким пожертвовал ради мира в своей семье, что она должна найти способ отблагодарить его за все.
Огонь в камине отсвечивал золотом на складках ее платья, а волосы, аккуратно перевязанные лентой, казались в тени почти красными. Дрейк, не удержавшись, провел пальцем по нежной тонкой шее Эйлин, дрожа от восхищения. Она была его законной женой, и он мог прилюдно позволить себе такую ласку. Маркиз слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в то, что она когда-нибудь будет всецело принадлежать ему, но в то же время был твердо уверен, что связывающие их узы никому не под силу разорвать. И куда бы она ни исчезла, он сумеет отыскать ее везде.
Прозвучал первый припев «Добрый король Венцеслав», и Дрейк, наклонившись, прошептал жене на ухо:
– Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121