— испуганно пробормотал Дунстан, сидя на мраморных ступенях сельского особняка брата и уставившись на компрометирующее буро-красное пятно на его сапоге.
Смочив носовой платок в кружке с пивом, стоявшей рядом, он попытался стереть улику с грязной кожи.
— Я не неотесанный мужлан. — Оскорбление Викхама все еще терзало его. Но его противник не слышал этих возражений, так как его больше не было в живых. Ужас перед лужей крови начисто лишил Дунстана способности видеть и слышать.
— Сэр? — встревожено позвал его помощник шерифа, в то время как дьячок и санитар грузили на телегу тело когда-то благородного Джорджа.
Дунстан оторвал взгляд от сапога и посмотрел на молодого человека, который дрожал от страха. У Дунстана не было никакого оружия кроме кулаков, но этого вполне хватало, чтобы испугать парнишку.
Какого черта Силия послала Джорджа Викхама украсть лошадей Дрого? Дунстан должен был послать напуганного помощника шерифа в логово дьявола, чтобы узнать об этом, но не мог этого сделать.
Он закрыл глаза и услышал, что с него сняли обвинение.
— Часто говорят, что это не смерть, а угасание, что тоже ужасно. Я всегда любил сатиру Филдинга. — Почистив сапог, он осушил, кружку пива, поднялся с каменных ступеней и посмотрел на накрытое простыней тело на телеге.
— Могила — прекрасное уединенное место, но там, я думаю, ты уже никого не сможешь обнять. — Но, цитируя поэтов, он знал, что это не даст ответа ни на один волнующий его сейчас вопрос. — Думаю, мне лучше разыскать эту суку и сказать ей, что она уже больше никогда не обнимет благородного Джорджа.
Он боялся встречи с Силией, и полного барреля пива не хватило бы, чтобы вывести его из оцепенения.
У помощника шерифа был слегка встревоженный вид.
— Сэр, я знаю, что это был случай самозащиты, но, может быть, вы отправите кого-нибудь другого поговорить с леди.
Дунстан наблюдал, как телега с телом с грохотом покатилась вниз по узкой дороге прочь от поместья, и покачал головой.
— Страстная любовь обрекает нас на несчастья. Несчастье — вот имя этой женщины.
Силия могла довести человека до убийства. Когда подошел лакей с серебряным подносом, на котором стояли пивные кружки и кувшин с пивом, Дунстан налил себе еще для храбрости.
— Жидкая храбрость, вот что это. Помощник шерифа посмотрел на лакея.
— Вашего хозяина нужно увести в комнату, ведь у него на глазах только что умер человек, а это — не шутки.
Лакей пожал плечами.
— Он читает стихи, только когда выпьет. Никогда не видел его таким, — парень в ливрее сморщил нос в задумчивости, — с тех пор, как хозяйка оставила его около года назад.
Дунстан с негодованием посмотрел на разговорившегося лакея, поставил на поднос пустую пивную кружку и пошел в сторону конюшни, продолжая бубнить себе под нос:
— Никто не говорит об утешении. Давайте поговорим о могилах, червях и эпитафиях.
Не желая попадаться под горячую руку, помощник шерифа не стал больше останавливать Дунстана, который в этот момент отломал кусок дубовой изгороди и швырнул его через двор.
Дунстан почти не помнил, как добрался до гостиницы в Бадене, и ее владелец подтвердил то, что Дунстан уже знал. Его жена, виновная в супружеской неверности, ждала возвращения своего любовника наверху. Сколько ни пей, а такое ужасное известие взбесит кого угодно.
— Силия! — заревел Дунстан, громыхая в деревянную дверь ее номера. — Я должен с тобой поговорить.
Она засмеялась своим легким, звенящим смехом, который когда-то заставлял его умирать от страсти. Она всегда или смеялась в ответ на его крик и рычание, или сама начинала кричать. В прошлый раз она сбежала от него.
Дунстан потер раскалывающуюся от боли голову, стараясь не потерять равновесие. Он был крепким мужчиной и знал меру в выпивке, стараясь не напиваться до беспамятства. Но ведь раньше на его глазах не умирал человек. Возможно, он выпил чуть больше обычного, но в то же время вполне трезво соображал, что было неприлично кричать о том, что случилось с Джорджем, прямо из холла.
Рассматривая крепкую дверь, разделяющую его и неверную жену, Дунстан уже больше не сдерживал свой гнев, к которому добавилось чувство вины и негодование, испытанного им при виде истекающего кровью тела слабого молодого человека, погибшего ни за что.
Силия сказала Джорджу Викхаму, что Дунстан бил ее. Она послала его привести лошадей, хотя знала, что они ей не принадлежат, и было прекрасно известно, что у Викхама есть пистолет. У Дунстана пистолета не было, и она об этом также знала.
От такой наглости и бессердечности Дунстан просто кипел от ярости. Он одним ударом вышиб дверь.
— Ты послала Джорджа убить меня! — Дунстан отшвырнул дверь на лестницу и вошел к жене.
Прекрасная Силия стояла в центре комнаты и смеялась, совсем не удивившись его столь грубому вторжению.
— Конечно, дорогой, и полагаю, у вас произошли кое-какие разногласия. Джордж не очень силен. Как он?
На мгновение сознание Дунстана прояснилось, и он вдруг осознал двуличность своей жены. Она выгребла все его деньги до последнего пенни, наделала долгов на его имя, которые он не в состоянии оплатить до конца жизни. Убедившись, что уже больше не сможет пользоваться им, как ей того хочется, Силия, должно быть решила избавиться от него. Она надеялась, что Викхам убьет ненавистного ей мужа и освободит ее, предоставив, таким образом, возможность выйти замуж за другого.
И теперь бедное, жалкое существо дорого заплатило за ее коварство. Не спрашивая, почему она захотела пожертвовать своим любовником, Дунстан погасил в себе все еще тлеющие угольки былой любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101