Лишив священника дара речи, Дунстан попытался протиснуться сквозь толпу женщин и сбежать из гостиной. Они же окружили его, шелестя своими шелками.
— Правду говорят, сэр, — одна из более смелых матрон обратилась к нему, — что парики вышли из моды в Лондоне? Я не могу убедить моего Харви расстаться с ним.
Одна из женщин, помоложе, хихикнула и скрылась за своим веером. Старшие наблюдали в ожидании ответа.
Чувствуя себя насекомым, приколотым булавкой к подушечке под стеклянным колпаком, Дунстан поморщился, сжал пальцы в кулаки и произнес несколько слов, которые пришли на ум:
— Парики привлекают тараканов, мадам. Если вы извините меня…
Он сбежал под их удивленные вздохи и шелест вееров. Без сомнения, он снова сморозил какую-то глупость. И зачем в этих созданиях столько любопытства?
Дунстан расправил плечи, чувствуя себя неудобно в тесном фраке, и, обходя остальных гостей Лейлы, сбежал в направлении лаборатории. Он должен попросить ее придумать волшебную микстуру, чтобы сделать его бесчувственным, если ему придется пройти весь Лондон в поисках убийцы Силии, потому что не создан для светских любезностей.
В тот момент, когда Юн и Лейла над чем-то смеялись как давние знакомые, он ворвался в лабораторию и уродливая змея ревности в его груди развернулась и ужалила в самое сердце. Дунстан хотел обнять леди за стройную талию, поцеловать ее прекрасный затылок и дать понять, что она принадлежит только ему одному, но у него не было прав совершать что-либо подобное. Тонкий аромат огня, дыма и чего-то такого, что он не смог определить, окутал Дунстана, и две темные головы повернулись в его сторону, продолжая смеяться.
— Полагаю, от Юна пахнет клоуном? — спросил Дунстан.
— У твоего брата очень притягательная душа, — игриво сообщила ему Лейла, беря Дунстана за руку и прислоняясь к нему так, как будто была создана для его объятий. Ее напудренные волосы щекотали ему бороду, а юбки обернулись вокруг его ног, соблазняя.
Дунстан наблюдал за реакцией Юна на их откровенное проявление симпатии. Его младший брат — с притягательной душой — умел обращаться с женщинами.
А Юн просто усмехнулся и подмигнул Дунстану.
— Я думаю, она имеет в виду, что я проклят, и слишком вежлива, чтобы прямо сказать об этом.
Тема ада была слишком неподходящей для обвиняемого в убийстве жены мужчины. Дунстан пожал плечами и попытался притвориться, что ему совершенно безразлично, что Малколм прижимается своей роскошной грудью к его руке.
— Ты посмотрел аппарат для очистки?
— Он говорит, что может улучшить, его, — ответила за Юна Лейла. — К этому времени, в следующем году, у меня уже будет свой аппарат для очистки розового масла, — поделилась она радостью.
— Я сделаю для вас кое-какие чертежи, — пообещал Юн, — И можно мне оставить себе эти духи? Пожалуй, они мне нравятся.
— Они пахнут колдовством, — признала Лейла. — Как раз для механика-гения.
— Колдовство не имеет запаха, — напомнил ей Дунстан.
— Мне кажется, она имеет в виду, что от меня пахнет смазкой, — бодрым тоном заметил Юн, забирая протянутую ему закупоренную бутылочку. — Но мне нравится этот запах, и я проверю его воздействие на женщину.
Он положил пузырек в карман пальто и зашагал, насвистывая, прежде чем Дунстан набрался духу ему возразить. Он и сам не знал, хотел ли возражать, и уж, конечно, с Лейлой, повисшей на его руке.
— Ты останешься сегодня на ночь? — прошептала она, глядя на него из-под густых ресниц. Когда он не ответил, она отпустила его руку и подошла к столу.
Дунстан чувствовал себя большим глупцом в ее присутствии. Он отлично понимал, что сейчас их отдаляли друг от друга ее плотный шелк и напудренные завитки и что ему необходимо соблюдать дистанцию, иначе он обречен.
— Не думаю, что мы поступим мудро, если я останусь, — сказал он, тщательно подбирая слова.
Расставляя пузырьки по порядку и не глядя на него, Лейла кивнула.
— А мы разве не можем найти себе какое-нибудь укромное местечко? Где будем только ты и я?.
Дунстан застонал от искушения, которое она обещала ему. Он знал, что Лейла испытывает те же чувства и что это скорее поставит его на колени, чем простые женские слезы. Он мог устоять перед похотью как таковой, но не имел никакого опыта в обращении с искренней страстью.
— Мы только сделаем все хуже, — признал он, умоляя, чтобы она поняла без объяснений.
— Я думала, мужчины… Я думала, что это легче для тебя. — Она зажгла свечу, и по комнате поплыл аромат ванили.
Лейла направила на Дунстана напряженный, изучающий взгляд. В ее темных глазах промелькнула настороженность.
— Разве мужчины не заводят любовниц, а затем добровольно отказываются от них?
— Только не я, — резко проговорил он. Его сопротивление ослабевало.
Она выглядела несчастной, как будто он подтвердил то, что она уже знала.
— Это несправедливо, — пробормотала она. — Половина населения Лондона беззаботно скачет из одной постели в другую. Любовные ласки для них — простое развлечение.
— И после сказанного ты считаешь, что мое место в Лондоне? — сухо спросил он.
Она покачала напудренной кучерявой головой:
— Нет. Я только смущена. Я знаю, что ты хочешь меня, а я хочу тебя, как никакого другого мужчину в своей жизни. Для меня это что-то новое и пугающее. Я только не могу понять, почему мы должны идти против наших желаний.
Дунстан потер рукой лоб и сам себя спросил: неужели он еще больший глупец, чем думал? Ведь можно легко заполучить сегодня в свою постель эту соблазнительную женщину. Зачем лишать себя удовольствия? Но ему было недостаточно просто переспать с ней. Ему нужно было гораздо больше от нее, гораздо больше, чем он мог попросить, учитывая ситуацию, в которой оказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101