Ее прическа растрепалась, и волна золотистых волос рассыпалась по спине. Поднимаясь по ступеням, Пенелопа вынуждена была приподнять свою слишком широкую и длинную юбку, чтобы не запутаться в ней и не упасть. Увидев, как за ней закрылась дверь, Чедуэлд застонал от неудовлетворенной страсти. Он мог бы побежать за Пенелопой, но последствия этого шага были бы плачевными. Чедуэлл осознавал, что не совладал бы с собой и овладел бы ею. Но виконтесса не заслуживала подобной участи.
Пенелопа миновала сонного лакея, взбежала по тускло освещенной лестнице и вошла в свою комнату. Бросив взгляд на закрытую дверь, ведущую в спальню Грэма, Пенелопа заколебалась. Нет, в таком виде она не могла явиться ему на глаза.
Чувствуя, как горит все ее тело, Пенелопа торопливо сбросила с себя платье Нелл из дешевого атласа, с лихорадочной поспешностью вынула шпильки из волос и надела кружевную ночную рубашку, которую Августа сшила ей для первой брачной ночи. С бешено бьющимся сердцем она подошла к двери, ведущей в спальню мужа.
На ее робкий стук, как всегда, ответил Джон, но на этот раз Пенелопа знала, что ей делать. Она приготовилась разыграть спектакль перед слугой. Растрепанная и возбужденная, она показала рукой на темный угол комнаты и закричала с He поддельным отчаянием в голосе:
– Там крыса! Огромная крыса с густой шерстью! Джон, прошу вас, поймайте ее!
Заспанный Джон потер глаза и недоверчиво посмотрел на Пенелопу, однако готовность услужить взяла верх над осторожностью. Подойдя к камину, он вооружился кочергой и ринулся в комнату Пенелопы.
Пенелопа радостно устремилась в спальню мужа, мечтая оказаться в его надежных объятиях. Она решила стать сегодня его настоящей, а не фиктивной женой, надеясь, что тем самым чары Чедуэлла потеряют власть над ней.
Действуя под влиянием эмоционального порыва, Пенелопа боялась, что утратит решимость, и потому без промедления подбежала к большое кровати под балдахином. Отодвинув тяжелый бархатный полог, она хотела разразиться страстно речью и все объяснить мужу.
Однако кровать была пуста, постель нетронута. Пенелопа открыла рот от изумления, не в силах отвести взгляд от белоснежных взбитых подушек. Прежде чем она успела опомниться, в дверь ее комнаты постучали.
Пенелопе хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть навсегда. Но она была виконтессой Тревельян, баронессой Карлайл Уиндгейт и должна была высоко держать голову, что бы ни происходило вокруг.
Чувствуя, что ее сердце разрывается от боли Пенелопа прошла мимо смотревшего на нее с укоризной Джона в свою спальню и распахнул дверь.
На пороге стоял Чедуэлл. Он окинул внимательным взглядом одетую в тонкую, ночную рубашку Пенелопу, а затем посмотрел на находившегося в ее комнате Джона, который сжимал в руке кочергу. Кровь отхлынула от лица Клиффа, когда он снова перевел взгляд на раскрасневшееся лицо Пенелопы.
– Пенелопа, если вы впустите меня сейчас, я... Не дослушав, она захлопнула дверь перед его носом и резко обернулась к слуге.
– Вон! Все до одного вон отсюда! – воскликнула она с пылающими от гнева глазами.
Не понимая, к кому, собственно, она обращается, поскольку в комнате Пенелопы кроме него и самой хозяйки никого не было, Джон бросился в спальню Грэма и торопливо закрыл за собой дверь, в которую Пенелопа успела запустить чем-то. Услышав глухой удар, Джон машинально пригнулся, хотя находился уже в безопасности.
Не в силах совладать с собой, Пенелопа бросилась на застеленную шелковыми простынями кровать и горько разрыдалась.
Проснувшись утром, Пенелопа почувствовала, что ее настроение ничуть не улучшилось. От слез ее глаза покраснели, веки опухли. Когда на пороге ее комнаты появилась служанка с подносом, на котором стояла чашка горячего шоколада, Пенелопа приказала ей убираться. Все тело Пенелопы ломило так, словно ее накануне поколотили. Она ощущала ноющую боль в тех местах, которых Чедуэлл прошлым вечером касался губами. Смущение жаркой волной захлестнуло Пенелопу.
Зарывшись лицом в подушку, она попыталась вычеркнуть из памяти прошедшую ночь, но перед ее мысленным взором снова и снова возникали картины пережитого. Она вспомнила дверь с нарисованной на ней непристойной сценой, мужественную фигуру Чедуэлла, а затем себя, полуобнаженную, стонущую от наслаждения в его объятиях. Пенелопа содрогнулась. Ей казалось, что теперь она не сможет взглянуть Чедуэллу в глаза. Она просто сгорит со стыда! Внезапно Пенелопа вспомнила, что постель Грэма оказалась пустой, и злость на себя уступила в ее душе место чувству унижения. Она считала, что ее муж, приняв настойку опия, мирно спит по ночам в своей комнате. А теперь выясняется, что он где-то бродит втайне от нее. Пенелопа уже не сомневалась, что Грэм частенько уходил из дома под покровом темноты.
Он прозрачно намекнул ей на то, что ей следует завести себе любовников и не вмешиваться в его жизнь. Грэм всегда подчеркивал, что их брак фиктивный, но она почему-то не верила ему. Неужели она была столь самоуверенна, что считала себя единственной женщиной, способной привлечь его внимание? Почему она решила, что для него не существуют другие? Какой же дурой она была!
Они жили в Лондоне. В высшем обществе столицы действовали свои законы. Прошлой ночью кузен Грэма чуть не лишил ее девственности. И если бы это и случилось, никто бы и глазом не моргнул. Конечно, лондонские аристократы не похвалили бы ее за открытую супружескую измену, но и не осудили бы леди Тревельян за то, что она самым бесстыдным образом позволила Чедуэллу соблазнить себя. Никого это по большому счету не интересовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127