– спросил он.
– Мне жаль, миледи, – промолвил баронет, – но то, о чем я говорил, вас совершенно не касается. Я невольно испугал вас и попросил за это прощения. Поверьте, я говорил совершенно искренне, прошу вас, не требуйте объяснений.
Выражение сочувствия исчезло с лица Пенелопы, и, воткнув иголку в ткань, она холодно посмотрела на Гая:
– Вы правы. Это не мое дело. Ваши извинения приняты.
Баронет понял, что ему указывают на дверь. Повернувшись, он пошел прочь из гостиной. Грэм последовал за ним, чтобы проводить раздосадованного гостя.
– Она очень рассердилась, – сказал Персиваль, принимая из рук дворецкого шляпу и перчатки. Грэм с любопытством наблюдал за баронетом. Выражение лица виконта, как всегда, было непроницаемым.
– Да, ты прав. Хотя ее нелегко рассердить. Я же просил тебя не посвящать ее во все эти дела.
– Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты сам во всем виноват, и тебе не удастся переубедить меня в этом. Я никогда не считал тебя дураком, Тревельян, но теперь, наверное, изменю свое мнение.
Резко повернувшись, он вышел.
Грэм глубоко задумался. Неужели его друг прав? Однако теперь уже слишком поздно разбираться в этом и что-то менять в жизни. Виконт не любил останавливаться на полпути. Но уважение, которое он испытывал к Пенелопе, заставляло его все больше сомневаться в том, что раньше казалось ему само собой разумеющимся. Грэм никогда не колебался. Он предпочитал действовать, не взвешивая все за и против и не размышляя о последствиях своих поступков.
Пожав плечами, Грэм снова отправился в гостиную. Он находился в замешательстве, и это состояние было непривычно для него. Пенелопа не отрывала глаз от рукоделия, и он с тревогой смотрел на жену. Грэм не знал, как успокоить ее. Сегодня она впервые показала свой строптивый характер.
– Я не выношу вспышек дурного настроения, Пенелопа. Вам это не к лицу, – промолвил он, опершись на трость, и замолчал, ожидая, что она скажет.
Пенелопа бросила на него уничтожающий взгляд:
– Мое муслиновое платье с закрытым воротом, по вашим словам, тоже не к лицу мне, тем не менее вы на мне женились!
Грэма удивило то, что она вдруг заговорила на эту тему.
– Вы прекрасно знаете, почему я женился на вас, – сказа он. – Но я никогда не позволял и не позволю вам вмешиваться в мои дела.
– Вы совершенно правы, – холодно заявила Пенелопа и бросила аккуратно заштопанный шейный платок на стол. – Поэтому я не буду спрашивать вас о том, как вы порвали этот платок после того, как уехали вчера с бала.
Встав, Пенелопа направилась к двери, но Грэм, схватив жену за руку, остановил ее.
– Я не помню, как порвал его, да это и не важно, – сказал он.
– Как и я для вас, – промолвила Пенелопа. – Я знаю свое место, милорд. Вы с самого начала недвусмысленно дали мне понять, какое положение я должна занимать в вашем доме. Я могу идти? Грэм пристально вгляделся в лицо жены:
– Вам не нравится наш уговор, Пенелопа? Вы хотите что-то изменить в нашей семейной жизни?
Грэм так вцепился в руку Пенелопы, что причинял ей боль, но его взгляд заставил ее замереть на месте. Она догадалась, с каким напряжением он ожидает ее ответа. Но что она могла сказать ему?
– Вы дали мне больше, чем я смела мечтать, милорд. Разве могу я просить вас еще о чем-то?
Грэм почувствовал разочарование и нещадно отругал себя за пустые надежды. Какого еще ответа он мог ждать от нее? Он отпустил руку жены.
– Я хотел извиниться перед вами за то, что покинул вас на балу, и, чтобы загладить свою вину, предлагаю сейчас прогуляться в экипаже. Я только что разругался с моим лучшим другом и не хочу ссориться с вами. Вы поедете кататься?
– Это ваше желание , милорд? – холодно спро сила Пенелопа , все еще сердясь на Грэма.
– Да , мое желание , но не приказ. Вам ведь хочется куда-нибудь поехать? – мягко спросил он ее.
Пенелопа отвернулась, чтобы скрыть блеснувшие на глазах слезы. Она ничего не понимала. Грэм не позволял ей вмешиваться в его дела, задавать ему лишние вопросы и постоянно напоминал о том, что их брак – фиктивный. Но почему тогда он старается утешить ее, успокоить, отвлечь от тягостных мыслей? Почему он временами смотрит на нее с таким восхищением, как смотрят на любимую женщину?
Но может быть, все это только кажется Пенелопе? Может быть, его ласковые слова и нежные прикосновения ничего не значат? Скорее всего Пенелопа просто пытается избавиться от влечения к Чедуэллу и придумала, что Грэм неравнодушен к ней.
– Да, – кивнула она. – Я обещала купить Александре новые ленты на шляпу и сшить ей пару блузок. Может быть, мы заедем в магазин?
Внимательно посмотрев на жену, Грэм усмехнулся:
– Я хотел сделать приятное вам и купить вам, а не дочери пару шляпок. Но я не учел того, что лишь забота об Александре может заставить вас поехать со мной.
– Вы можете сделать мне приятное, записав меня в публичную библиотеку, – заявила она. – В вашей личной библиотеке, без сомнения, очень много познавательных книг. Но поскольку я не читаю ни по-гречески, ни на латыни и ничего не смыслю ни в сельском хозяйстве, ни в философии, мне остается читать и перечитывать всего лишь несколько романов, стоящих у вас на полке и написанных еще в прошлом веке. Это, конечно, книги знаменитых авторов, но они наводят на меня тоску.
– Пенелопа, вы не должны быть такой бережливой! Почему вы так усердно экономите мои деньги? – спросил Грэм, глядя на дочь священника, волею судьбы ставшую его женой. – Moжете купить или заказать книги прямо в типографии, и вам будут присылать на дом каждое новое издание! Неужели вы считаете меня чудовищем, которое станет упрекать вас, если вы будете тратить на это деньги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127