Невыплаканные слезы жгли глаза, но Алисия( гордо подняв голову, старалась не думать о маячившей перед ней перспективе. Она найдет выход из этой ситуации.
Трэвис молча вел ее по деревне. Дети подбегали, чтобы поглазеть на нее, а матери ругали их и затаскивали в хижины. Только несколько старых женщин удосужились бросить на них любопытные взгляды, хотя Алисия чувствовала, что за их продвижением следят невидимые наблюдатели. Никто даже не пытался преградить им путь, и Алисия поняла, что Трэвис здесь свой человек.
Они остановились перед большей, чем другие, и продолговатой хижиной. Закрывавший дверной проем полог был откинут для проветривания. Трэвис показал жестом, чтобы Алисия входила первой. Она гневно взглянула на него, но шагнула внутрь хижины. Спорить было бесполезно. Трэвис последовал за ней.
Алисия огляделась. Худощавая полуголая индианка готовила какое-то варево в котелке на открытом огне. Она удивленно посмотрела на вошедших, но, узнав Трэвиса, приветливо улыбнулась. Отводя взгляд от обнаженной груди женщины, Алисия терзалась вопросом: позволительно ли этим индейцам иметь двух жен? Она слышала, что такие семьи не редкость в некоторых индейских племенах. Чего ей не хватало в жизни, так это стать второй женой Трэвиса.
Но разговор между Трэвисом и женщиной оказался вполне нейтральным, и Алисия отказалась от попытки вникнуть в смысл быстро произносимых ими слов на незнакомом языке. Пол в хижине был земляным, но высокий потолок позволял Алисии свободно стоять в полный рост. Часть пола была покрыта цветными одеялами. В одном углу стояли корзины, содержимое которых она затруднялась определить. В другом углу висела связка мехов. Неужели Трэвис решил, что она согласится жить в подобных условиях?
Он ничего не говорил о своих намерениях. Наказав Алисии оставаться с женщиной, которую Трэвис как-то назвал по имени (что-то похожее на Хомасини), он нырнул в дверной проем и исчез.
Оставшись наедине с незнакомой женщиной, которая не могла даже разговаривать на ее языке, в совершенно чуждой для нее обстановке, Алисия едва не запаниковала и не бросилась вслед за Трэвисом. Только гордость не позволила ей сделать это. С напускной отвагой она встретила взгляд индианки. По крайней мере Трэвис не стал при помощи кулаков вымещать на ней злость. Пока не стал.
При мысли о том, что может произойти с наступлением ночи, Алисию охватила дрожь. Ей отчаянно не хватало смелости, чтобы убежать отсюда. Страх перед неизвестностью был сильнее страха перед Трэвисом. Придется остаться, а там будь что будет.
Индианка, которая оказалась чуть старше ее, жестом пригласила ее присесть на одеяла. Испытывавшая рядом с маленькой дикаркой неловкость из-за своего роста, Алисия воспользовалась приглашением, но неловкость осталась. Она не могла вести беседу, не знала, чем занять руки. Не могла без смущения смотреть на эту женщину. Что же ей делать?
Молодая индианка с некоторой робостью присела на расстеленное рядом одеяло и взяла одну из корзин. Широкая юбка из оленьей кожи позволяла ей скрестить ноги и примостить корзину между коленями. Алисия не могла и мечтать о такой позе, даже если бы ширина муслинового платья позволяла ей это. Она смотрела, как индианка ловко лущила что-то похожее на горох, ссыпая ядра в другую корзину.
Это не казалось трудным. Алисия протянула ладонь, и индианка наполнила ее тонкими стручками. Потребовалось время и немного ловкости, чтобы горошины не рассыпались по полу, но у Алисии вскоре это начало получаться. У нее не выходило так сноровисто, как у индианки, но теперь зато руки ее были заняты. Она была готова делать что угодно, лишь бы время текло быстрее.
Когда солнце поднялось в зенит, индианка прервала работу и зачерпнула одной, потом другой миской из сушеной тыквы варево из котелка. Алисия растерянно смотрела на предложенную ей миску с жирным бульоном. Она была голодна, но не знала, как есть это без ложки. Награждая Трэвиса теми немногими ругательствами, какие знала, Алисия едва сдерживала слезы. Она не могла так жить. Если Трэвис хотел унизить ее, то ему это удалось. Почему же он не сидит здесь и не наслаждается своим триумфом?
Урчание в животе напомнило Алисии, что ей нужно думать не только о себе. Стараясь скрыть брезгливость, она поднесла миску к губам и отпила бульона. Вкус мог бы быть и получше, но, кстати, варево оказалось вполне съедобным. Наблюдая исподтишка за действиями индианки, Алисия, подобно ей, выловила из миски пальцами толстый кусок мяса. Мясо было жестким, пальцы стали липкими от жира, зато эта пища помогла ей утолить голод.
До конца дня было еще далеко. Алисия последовала за Хомасини к реке, где они умылись и справили нужду. Алисия заметила, что индианка беременна уже несколько месяцев, и снова задалась ревнивым вопросом, не жена ли она Трэвиса? Если станет известно, что они обе беременны от него, то это будет для нее еще большим унижением. Тогда ей останется только утопиться.
К концу дня Алисия начала думать, отчего же она сразу не пошла к реке и не нашла в ней вечное упокоение. Она слышала, как в вигвамы возвращались мужчины, доносились крики игравших детей, приглушенная гортанная речь других женщин, готовивших ужин. А Трэвиса все не было, хотя Хомасини нетерпеливо поглядывала на вход каждый раз, когда там мелькала чья-нибудь тень или слышались чьи-то шаги.
Алисию немного тошнило от жирной пищи, а смешанный запах от готовящейся на многих очагах еды ничуть не способствовал возбуждению у нее аппетита. Единственное, что ей хотелось, — это завернуться в одно из одеял и, закрыв глаза, забыть об окружавшем ее мире, но она ни за что не признается в своей слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149