Молодая женщина с побледневшим лицом прижала руку к округлившемуся животу. Не говоря ни слова, она поднялась и выбежала наружу.
Мужчины возбужденно заговорили о чем-то, что Алисия безуспешно пыталась понять, переводя взгляд с их взволнованных лиц на выход. Когда они замолчали, она резко спросила:
— Что происходит? Почему она убежала?
Трэвис нахмурился, его голос звучал озабоченно:
— Она плохо переносит беременность. Она уже теряла детей, но они ничего не могут поделать с этим.
С криком, в котором слышались негодование и сочувствие, Алисия вскочила и бросилась к выходу. Трэвис поднялся, чтобы остановить ее, но она пробежала мимо и исчезла в темноте.
Они вернулись вместе через несколько минут, Хомасини крепко держалась за руку Алисии. Не обращая внимания на сидевших у огня мужчин, Алисия помогла молодой женщине улечься на меховую постель. Свернув несколько одеял, она подложила их под ноги Хомасини, подняв их выше головы. Женщины обменялись несколькими словами, но так тихо, что мужчины не могли их услышать, после чего Алисия вернулась к очагу и заняла свое место подальше от огня.
— Ей нужен врач. — Тон, каким были произнесены эти слова, выдавал неверие Алисии в то, что к ним прислушаются.
— Здесь нет врачей, — ответил Трэвис, не отводя взволнованного взгляда от лежавшей в тени фигуры.
— И конечно, обычай требует от женщины работы до тех пор, пока она не свалится, — едко заметила Алисия. — Скажи своему двоюродному брату, что он может с таким же успехом ударить ее в живот и покончить с этим. Это ведь его ребенок, правда? — За ее язвительностью скрывалось любопытство.
— Да. — Негодуя в душе на судьбу, Трэвис повернулся к двоюродному брату и о чем-то заговорил с ним. Тот взглянул на свою жену и согласно кивнул. Трэвис поднялся и направился к Хомасини.
Наблюдая, как он присел возле индианки и нежно заговорил с ней, Алисия не смогла сдержать душившие ее весь день слезы. Эта миниатюрная веселая милая женщина, которая на протяжении всего дня относилась к ней с неизменной добротой, была той, кого Трэвис любил и потерял. Она определила это по его жестам, по тем взглядам, какими они обменялись. Хомасини была той знатной невестой, на которой он хотел жениться, но не смог из-за обстоятельств своего рождения.
Алисия молча поднялась и вышла из хижины. Она не знала, куда идет и что будет делать, но ей нужно было ощутить прикосновение к коже холодного, свежего ветра после душной атмосферы вигвама.
Шагая к окраине деревни, Алисия пожалела, что оставила свое пальто в вигваме. Перед рассветом станет холоднее, но она не собиралась возвращаться.
Она не удивилась, когда почувствовала, что сильные руки Трэвиса подхватывают и поднимают ее. Ей все равно не скрыться от него, пока он сам не захочет этого. Она не стала вырываться и, поскольку ей было невыносимо смотреть ему в глаза, прижалась лицом к его оголенной груди. Жар его тела согревал ее щеку, но не душу.
Трэвис понес ее к хижине, на сооружение которой затратил весь день. Она была сделана из согнутых стволов молодых деревьев и покрыта корой. Щели были заткнуты речной травой. Внутри пахло листвой и сосновыми лапами, из которых он соорудил их ложе. Поверх мягкого лапника лежали меха, а сверху несколько одеял. Эта постель не была столь изысканной, как в фермерском доме, но вполне пригодной для использования ее по назначению.
Он поставил невесту на пол, и Алисия тут же отошла в дальний угол.
— Ты не можешь больше бегать от меня, Алисия. Теперь ты — моя жена.
Алисию передернуло от слова «жена». Она отчетливо различала его внушительный силуэт на фоне открытого входа, прекрасно помнила силу его рук и знала, что ей не убежать. Однако у нее оставалась еще гордость, хотя и ее было уже совсем не много. Она машинально покачала головой:
— Нет, Трэвис. Я ошибалась. Я не смогу жить с тобой.
Она не услышала судорожного вздоха, с каким он воспринял ее безжалостные слова, но со страхом увидела, как он решительно шагнул в центр вигвама.
— Поздно думать об этом. В глазах моего народа мы женаты. Я соорудил дом, чтобы ты жила в нем. Ты будешь спать в нем, и все будут воспринимать тебя как мою женщину. Когда ты будешь готова официально сочетаться со мной браком, я отвезу тебя к отцу, и мы окончательно узаконим наши отношения в церкви. Но пойми, Алисия, мы и так уже с тобой муж и жена.
— Нет! Нет, мы не женаты! — Алисия вжалась в стену, стараясь ускользнуть от неотвратимо надвигающегося рока. Она ни за что не поддастся его давлению. Но, не подчинившись, она останется в этом диком месте и никогда не увидит своего отца. Что же ей делать?
— Будь же разумной, Алисия. Уже поздно, и мы оба устали. Раздевайся и ложись спать. Утро вечера мудренее.
Ни за что! Она не сможет относиться к этому как прежде. Он любит ту женщину, которая осталась в хижине, — женщину, которая никогда не будет принадлежать ему. Она же ему нужна лишь как наложница, чтобы тешить свое самолюбие, демонстрировать хороший вкус и хвастаться элегантным фермерским домом. Ему нужны власть и деньги, которые он получит вместе с ней, да еще, пожалуй, дети, которых она родит. Хочет же он только ту женщину из вигвама. Не ее. А она не хочет его. И никогда больше не захочет.
— Мне нужен мой сундук, — неожиданно потребовала Алисия. Где ее сундук? Где ее одежда? Ей хотелось прикоснуться к своим привычным вещам, напоминающим о цивилизованном мире.
— Тебе он не понадобится, — безапелляционно отрезал Трэвис. — Я хочу спать, Алисия, и не хочу больше спорить с тобой. Повернись, я помогу тебе расстегнуть пуговицы.
Трэвис придвинулся к ней, заслонив ее от света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149