Не отдавая себе отчета в том, что делает, Элисон начала играть с мягкими завитками, покрывавшими его торс. Признание Рори, что мысль о ребенке повергает его в ужас, вызвало у нее улыбку. А она-то считала его бесстрашным. Ну разве не странно, что такой большой и сильный мужчина боится крохотного беззащитного младенца? Но она слышала неподдельное волнение в голосе Рори и не сомневалась в его искренности.
– Мне кажется, из тебя получится хороший отец, если ты научишься проводить дома больше времени.
Или это напрасная надежда и тебя будут вечно притягивать странствия?
Это поразительное заявление вывело Рори из состояния приятной расслабленности, вызванной прикосновениями ее руки.
– Милая, если бы я мог выбирать, то не сделал бы и шагу со своей земли. Мне надоело быть бездомным. Я хочу сидеть у камина рядом со своей женой и детьми, расположившимися у моих ног. Это моя самая заветная мечта, хотя, должен признать, она далека от воплощения. Возможно, это не более чем лунные грезы.
Элисон приподнялась на локте и склонилась над ним, глядя в темные омуты его глаз. Рори поймал одну из шелковистых прядей, рассыпавшихся по его груди и плечам, и сжал между пальцами.
– Для человека, не желающего покидать свой дом, ты слишком редко бываешь дома. Я почти не вижу тебя, не считая случайных встреч в коридоре. Твои дети не узнают собственного отца!
«Твои дети». Ему понравилось, как это звучит. Еще больше ему нравилось, как она склонилась над ним, представив на его обозрение пышные округлости грудей, видневшиеся в свободном вырезе сорочки. Правда, это не лучшим образом сказывалось на его умственных способностях, но он слишком многого добился за последние минуты, чтобы уступить сейчас настойчивым требованиям своей плоти.
Рори не стал уточнять, что его мечты связаны с родным домом, который завладел чужак, а не с этими насквозь продуваемыми развалинами, где они поселились. Вместо этого он заговорил так, словно верил, что его мечты осуществятся.
– Милая, если бы ты имела хоть малейшее представление, как действуешь на меня, ты бы поняла, что я не могу оставаться с тобой в одной комнате дольше чем на одну минуту. А поскольку ни одна женщина, кроме тебя, не может удовлетворить мои нужды, я должен чем-то занимать свои руки и мысли. Но когда ты перестанешь шарахаться от моих прикосновений, тебе не удастся так легко отделаться от меня.
За его спокойным тоном угадывалась боль – боль, которую она ощущала и раньше, но не могла объяснить. Осознав внезапно, что она делает, и почувствовав напряжение его тела, распростертого под ней, Элисон поспешно отстранилась. Рори поднял руку, словно собирался ее удержать, затем решительно вернул руку на прежнее место, себе под голову.
– Ты уходишь из дома из-за меня? – спросила она с явным недоумением. – Но почему? Разве я не говорила, что хочу быть твоей женой?
Рори постарался замедлить свое участившееся дыхание. Элисон не отодвинулась от него, и достаточно было протянуть руку, чтобы привлечь ее к себе, но, если он хочет чего-то добиться, придется сдерживать свои инстинкты.
– Элисон, я видел, как ты вздрагиваешь, когда я протягиваю к тебе руку, как стараешься держаться подальше от меня, когда мы находимся в одной комнате. Я никогда больше не причиню тебе зла, но не представляю, как убедить тебя в этом. Пойми, мне нужна не покорная жертва моей похоти, а нежная пылкая женщина, разделяющая мои потребности и желания.
Никогда прежде Рори не говорил с ней так откровенно, и Элисон с любопытством воззрилась на него.
– Мне казалось, ты сожалеешь, что женился на мне. Розовая канарейка гораздо красивее. И потом, как ты можешь желать меня теперь, когда я стала толстой и вынуждена носить эти безобразные шерстяные платья?
Рори издал покаянный смешок.
– Элисон, сердечко мое, тебе достаточно воспользоваться своими очаровательными глазками, чтобы увидеть, как сильно я желаю тебя. Я на грани того, чтобы взорваться из-за моей толстенькой и уродливой женушки. И я нахожусь в таком состоянии с нашей первой встречи. Если мне не изменяет память, ты была закутана в чудовищный плащ, от которого несло конюшней, но и тогда бы я с радостью уложил тебя в постель. Никто не заставлял меня жениться на тебе. Это я вынудил тебя выйти за меня замуж, потому что не мыслил жизни без тебя. Мне не следовало этого делать, но я имел так мало, а хотел так много, что не устоял перед искушением.
Пока он говорил, заинтересованный взгляд Элисон добрался до внушительной выпуклости, натянувшей спереди его узкие бриджи. Она знала, что это значит, и ее щеки залились краской. Воспоминания о теплых летних ночах, когда они лежали обнаженными на узкой койке, познавая друг друга, нахлынули на нее. Словно в забытьи, она накрыла рукой твердый бугор и ощутила отклик, отозвавшийся в ее теле волнением, которое она хорошо помнила.
Подняв глаза на Рори, она крепче сжала зримое подтверждение его слов. Он непроизвольно содрогнулся, а его обжигающий взгляд запылал еще жарче. Элисон никогда не сознавала своей власти над ним и теперь ошеломленно молчала, не зная, что делать дальше.
Рори тихо заговорил, давая ей время подумать:
– Ты вправе винить меня, милая, но помни, я тоже пострадал из-за своих ошибок. Был момент, когда я проклинал себя за то, что не смог убить тебя, чтобы избавить от страданий. И не сделал этого только потому, что не мог смириться с мыслью, что тебя больше нет в этом мире.
Элисон поразило не столько его признание, сколько прозвучавшая в его голосе мука. Смутно она понимала, что Рори хотел защитить ее от более страшной участи, но не хотела размышлять сейчас над его странной логикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146