Элисон выбрала этот момент, чтобы войти в кухню. Бессмысленный спор мигом прекратился, и слуги вернулись к своим занятиям. Элисон посмотрела на Мэри, удивленная, что девушка так быстро оправилась от болезни. На ней было удобное шерстяное платье из числа тех, что Элисон велела сшить из ткани, приобретенной специально для слуг. Но, к сожалению, она не догадалась заказать кожу для обуви, о чем и сделала себе мысленную пометку, глядя на босые ноги девушки.
Мэри даже не взглянула в ее сторону, однако Элисон догадывалась, что именно она затеяла этот разговор. Несколько дней отдыха благотворно сказались на ее внешности. Лицо с приятными, хотя и резковатыми чертами сияло чистотой, как и каштановые волосы, убранные под аккуратный чепчик. Девушка все еще была чересчур худой, и на щеках рдели лихорадочные пятна, но она прилежно трудилась, замешивая тесто в глубокой чаше без малейших признаков слабости.
Элисон не стала выяснять, кому из слуг принадлежала реплика о проклятии, лишь задержала задумчивый взгляд на юной служанке, которая скребла горшок у очага. Девочка покраснела.
– Сегодня вечером нам понадобится больше еды, скажем, еще на двадцать человек. Можно это устроить?
В отличие от вышколенных слуг ее деда, эти люди имели обыкновение задавать вопросы и высказывать свои суждения, не дожидаясь, пока их спросят. Постепенно Элисон пришла к выводу, что проще учесть их мнение, чем навязывать собственное. Ее собственный опыт был слишком ограничен, чтобы полагаться исключительно на него.
– Двадцать человек? – удивилась кухарка. Эта плотная добродушная женщина лет сорока, с сединой в темных волосах, была признанной главой кухни, на которой работала еще до рождения Элисон. Она хорошо помнила мать и бабушку Элисон, но полагала, что новая хозяйка больше напоминает свою бабушку, серые глаза которой, казалось, могли читать в душах. – А что, разве приходил посыльный?
Это была одна из особенностей жизни в полной изоляции от внешнего мира. Ничто не могло произойти без ведома остальных. И все знали, что посыльный сегодня не приходил.
– Рори ждет прибытия своего корабля. Если этого не случится сегодня, оставим то, что можно, на завтра. Уверена, здесь достаточно ртов, чтобы съесть то, чего нельзя сохранить.
Последний аргумент не встретил возражений, и удовлетворенная кухарка согласилась приготовить еду. Несмотря на то, что она дала им вполне приемлемое объяснение, выходя из кухни, Элисон услышала, как чей-то торжествующий голос произнес:
– У нее есть дар, говорю вам. Я сама слышала, как хозяин говорил, что не знает, когда придет корабль. А вы видели, как она посмотрела прямо на меня? Будто знала!
– Каждый бы узнал твой писклявый голосок, болтушка! Ну-ка заканчивай с котелком и принимайся за картошку.
Элисон глубоко вздохнула и зашагала по коридору. Хоть она и сказала Рори, что больше не хочет жить в ватном коконе, бывали минуты, когда ей казалось, что она поспешила объявить о своей независимости.
Поднявшись на второй этаж, чтобы посмотреть, как продвигаются работы по обновлению их личных апартаментов, Элисон с удивлением обнаружила, что Рори все еще сидит за своим письменным столом. Когда он решил устроить в этой комнате свой кабинет, она заказала на окна плотные драпировки и распорядилась поддерживать в камине огонь, чтобы он мог работать в тепле. Вряд ли Рори заметил эти улучшения, а тем более оценил их. Поэтому она удивленно приподняла брови, когда муж поднялся при ее появлении и, отвесив учтивый поклон, заговорил о том, чем были заняты ее мысли:
– Я и не представлял, какие чудеса могут сотворить обыкновенные занавески и огонь, пока не попытался работать внизу, в главном зале. Боюсь, я провел слишком много времени в Вест-Индии, чтобы чувствовать себя уютно в холодном помещении.
Он не сделал движения к Элисон, упиваясь божественным ароматом вереска, когда она прошла в комнату. Им редко предоставлялась возможность остаться наедине – обстоятельство, которое Рори только приветствовал, не видя иного способа защититься от чар своей жены. От одного ее присутствия у него кружилась голова, а взгляд жадно впитывал точеные черты лица, не в силах оторваться от завораживающих серых глаз, опушенных темными ресницами. Шерстяное платье с глухим воротом и шаль скрывали очертания ее фигуры, но Рори, хотя и не видел явных признаков беременности, не сомневался в словах Элисон. Как же ему хотелось ощутить прикосновение ее мягкой руки! Он мечтал о нежном поцелуе, мечтал заключить ее в объятия, чтобы солнце снова засияло, день наполнился радостью, а на душе потеплело, – но не смел. Он вторгся в ее жизнь, разрушил ее доверие и теперь пожинает плоды. Элисон шарахается от его прикосновений, ей неприятны его взгляды и даже само его присутствие. Вздохнув, Рори постарался скрыть свое разочарование, когда она прошла мимо него к окну.
– Эта крепость была воздвигнута воинами, которые думали лишь о том, как бы защитить себя. По-моему, такая жизнь не заслуживает того, чтобы ее защищать. – Она раздвинула тяжелые золотистые шторы и посмотрела на видневшуюся внизу гавань. – Мужчины умирали, сражаясь за эту землю. Неужели материальные ценности стоят того, чтобы умирать за них?
Рори догадывался, что ее вопрос не имеет отношения к тем бедолагам, что сложили здесь головы, a напрямую связан с его враждой к Драммонду. Но он не знал, что именно и откуда ей известно.
– Жизнь ничего не стоит, если ее нельзя прожить свободным человеком. Те, кто теряет свою землю, часто теряют и свободу. Люди сражаются не столько за землю, сколько за идею.
Не желая продолжать этот бессмысленный спор, Элисон отвернулась от окна и взглянула на стопку счетов на столе Рори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146