Женщины всегда были для него загадкой. Все, кроме Дженис. Дженис он понимал.Дженис… Питер поморщился и попытался снова забыться сном. Он подвел ее. Оставил ее без дома, без денег и без работы. А теперь еще, как видно, изменил ей с другой женщиной. Питер никогда не сможет объяснить ей этого. Придется взять то золото, что у него есть — его хватит, чтобы выплатить долг, — и ехать объясняться к жене.Но в данный момент у него так болела голова! Правда, он не слишком задумывался над какими-то объяснениями в последние месяцы, когда стало очевидно, что в проклятой горе или вовсе нет золота, или оно недоступно. Он продолжал крошить камень с одной отчаянной надеждой, что скала разверзнется адом и поглотит его навеки. Он поставил на карту свое будущее и проиграл. Что тут еще объяснять?В животе громко урчало, но он не решался встать с постели и посмотреть, кто там, в соседней комнате. Судя по всему, это вернулась Каталина. Какая другая женщина залезет в постель к голому мужчине? Питер с отвращением подумал о том, что изменил своей чистой жене с какой-то шлюхой. Вряд ли это был самый тяжкий из его грехов. Но рано или поздно придется ответить за все.Питер попытался сесть, но это оказалось не так просто — он был слабее, чем думал. Оглядываясь в поисках своей одежды, он почувствовал, как закружилась голова и перед глазами поплыли темные круги. Пока Питер балансировал на краю кровати, стеганое одеяло сползло на пол и он задрожал от холода.Усилием воли пытаясь сосредоточиться, Маллони упустил момент волшебного появления феи в дверях спальни. Лишь когда звонкий детский голосок позвал: «Дженис, дядя Питер проснулся!» — лишь тогда он, полуголый и дрожащий, чуть не упав от неожиданности, увидел Бетси.Питер огляделся и наконец заметил и занавески на окнах, и чистые полотенца над умывальником, и лоскутный коврик у себя под ногами. Он был дома! Дженис, его жена, была здесь! Глава 32 Питер подумал, что в жизни не видел ничего более прекрасного — в дверях спальни стояла Дженис. Ее коса готова была вот-вот рассыпаться, под сияющими глазами пролегли темные тени, а испачканный в муке фартук защищал старенькое платье, которое, даже на его несведущий взгляд, уже не поддавалось штопке. Жена показалась Питеру ангелом.— Мне кажется, я не заслужил рая. — Вот и все, что смог вымолвить его непослушный язык.Комната поплыла перед его глазами, и Питер рухнул как подкошенный.Дженис успела подхватить мужа, осторожно уложила на кровать.— Что верно, то верно, рая ты не заслужил, — проговорила она, тщательно подтыкая под него одеяла. — И сейчас ты тем более не попадешь туда, это я тебе обещаю. Только посмей умереть, и я провожу тебя прямо в ад, Питер Маллони!Эти слова были скорее мучительной мольбой, чем грубым упреком. Питер глупо улыбался в потолок. Жена не отворачивалась от него, даже когда сердилась! При мысли о том, что скоро Дженис по-настоящему рассердится, улыбка его померкла. Вот тогда и отвернется от него, когда узнает, что Питер не стал богатым и никогда не станет. Он продулся в пух и прах!— Я принесла тебе горячего бульона. Ты можешь приподняться на подушки?Питер подумал, что лучше умереть от голода, чем сказать ей о том, что они по-прежнему нищие. Для него самого это было не так уж важно. Себе на жизнь он всегда заработает. Но ему невыносимо было увидеть разочарование и страх на лице Дженис. Лучше умереть, чем видеть, как она бросает его!Подняв глаза, Питер увидел бледную от волнения Дженис, которая озабоченно суетилась над ним. Нет, он не может так поступить с женой! Придется возвращаться в гору.Он послушно попытался сесть. Взгляд его упал на Бетси, и он спросил не своим, хриплым голосом:— Где моя ночная рубашка?Дженис махнула дочери, чтобы та вышла из спальни, и наклонилась, чтобы поцеловать Питера в лоб. Только сейчас до него дошло, почему сегодня утром он проснулся таким удовлетворенным. Мелькнули обрывочные видения из его лихорадочного забытья.— Я люблю тебя, — пробормотал он, притягивая Дженис к себе.Питер обхватил ее руками и так и держал, ничуть не заботясь о том, как и почему она здесь, просто радуясь этому.Потом он снова погрузился в забытье. Очнулся он оттого, что почувствовал, как Дженис пытается надеть на него рубашку. Объединенными усилиями они справились с этим, после чего Питер так ослабел, что не мог оторвать головы от подушки.Этот день он помнил плохо. Он хлебал обжигающе горячий бульон и требовал теплого хлеба, который едва мог глотать. Когда у него поднимался жар, его обмывали холодные руки, а когда сотрясал озноб, те же руки укрывали его одеялами. Он отворачивался от воды, но жадно пил разбавленное виски. Жизнь возвращалась к нему, и Питер наконец поверил в это, когда наступил вечер и он ощутил, что с явным нетерпением ждет Дженис.Но уснул раньше, чем она легла в постель.А проснулся только на рассвете. Приподнявшись на подушках, он увидел, как его мужская плоть приподняла одеяло. Рядом сладко посапывала жена. Он не смел ее будить. Вчера у Дженис был такой изможденный вид, будто она не спала несколько недель. К тому же у него было не больше силы, чем у новорожденного младенца. Надо подождать, пока желание стихнет.Но оно не стихало. Питер говорил себе, что они еще не могут позволить себе иметь детей. Он знал, что Дженис страшно переживала из-за того, что еще нет средств, чтобы поднять их на ноги. Но тело яростно требовало акта продолжения рода, и женщина, которую он хотел видеть матерью своего ребенка, безмятежно лежала рядом.Конечно, зов тела, который владел им сейчас, имел мало общего с идеей продолжения рода. Если ребенок после этого появится — хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108