Помните одно: вы с мистером Эшлен дом созданы друг для друга. Я и Сэм в этом уверены.Эмили улыбнулась, провожая Маргарет.— Вы оба такие милые, но что разбито, то не склеишь, Маргарет.— Глупости! Мистер Хьюстон намекнул, что может лично вмешаться. Вы ведь не хотите, чтобы ваш брак был восстановлен президентским указом, не так ли, дорогая?— Вы такая насмешница, — рассмеялась Эмили. Маргарет завязала ленты шляпки, поцеловала Эмили в щеку и попрощалась.— С Днем святого Валентина, дорогая, — сказал вернувшийся Дэвид.Держа на руках дочку, Эмили рассматривала странный предмет мебели, который он привез. Это напоминало скамейку на полозьях со спинкой из спиц, как у качалки. Но половина сиденья также была огорожена спицами, образуя нечто наподобие кроватки.— «Мамина качалка», — объяснил Дэвид. — Последний крик моды для мамаш, дорогая. Ты садишься сюда, а ребенка кладешь вот в эту колыбельку.Эмили села, как он показал.— Какая у Камиллы хорошенькая подушечка в виде сердца, — заметил Дэвид. — Кто вышил ее имя?— Маргарет Хьюстон сегодня подарила эту подушку, — ответила Эмили.Дэвид взял Камми и положил ее в огороженную часть качалки.— О, смотри, она открыла свои чудесные глазки! Добрый день, маленькая кузина! А теперь, Эмили, раскачивайся. Твой младенец засыпает, а ты можешь свободно вязать, или что там еще делают женщины, пока их дети спят.Эмили развеселилась:— Спасибо, Дэвид. Это очень остроумно. Твое письмо было довольно коротким. Расскажи, что привело тебя в Хьюстон?— Дела. Надо кое-что приобрести для весеннего сева.Но в основном ты. Я волнуюсь, как ты здесь одна.— Я не одна, у меня есть Холли и Джейкоб, — возразила Эмили. — Сейчас я послала их за покупками. Они взяли с собой маленького Джейкоба.— Это еще одно дело, которое я должен с тобой обсудить, — сурово продолжал Дэвид. — Пять человек в этом крохотном домике…— Он вовсе не крохотный! — перебила Эмили. — Здесь две большие спальни, по одной на семью. Мы очень хорошо здесь устроились.Дэвид покраснел.— Прости меня, Эмили. Я не хотел быть грубым. Но я буду рад купить тебе просторный дом. Дядя хочет, чтобы у тебя было все, что ты пожелаешь. Он очень тревожится о тебе.В глазах Эмили зажглась надежда.— Он говорил тебе, что тревожится?— Ему и не надо говорить.Она пожала плечами. Воцарилось неловкое молчание. Потом Дэвид откашлялся и спросил:— Банк сообщил тебе о кредите, который я открыл на твое имя?— Да. Ты очень щедр. Не думаю, что мне понадобится так много денег.— Ну, дорогая, боюсь, что мне придется проявить твердость. У тебя должно быть все, что нужно, понимаешь? Все предметы роскоши, пока… Пока ты не вернешься домой к дяде. Ты ведь не навсегда покинула его.Эмили перестала раскачиваться и посмотрела на Дэвида в упор.— Эдгар что-нибудь говорил обо мне? Что он скучает, хочет, чтобы я вернулась? Хоть что-нибудь…— Нет, дорогая. — Дэвид тяжело вздохнул. — Но это написано у него на лице, Эмили. Вернись домой, дорогая, ты нужна ему. Эдгар в этот холод на целые дни уезжает верхом, когда не пьян, и почти ни с кем не разговаривает.У Эмили при этих словах сжалось сердце, и она сдавленным голосом произнесла:— Не могу, Дэвид. Я не доверяю ему. Мне теперь надо думать о ребенке.И оба посмотрели на безмятежно спящую Камиллу.— Да, ты права, дорогая. Но неужели надежды на примирение нет?— Дэвид, наверное, только надежда и есть. Расскажи мне о твоем дяде и Оливии. Что сделала его первая жена с вами со всеми? Эдгар замкнулся в прошлом, Мария чувствует себя отчаянно неуверенно, ты говоришь, что никогда не женишься. И Аарон… — Голос ее сорвался.Дэвид посмотрел на Эмили с сочувствием.— Не надо, дорогая, не будем вспоминать этого негодяя. Ты только причинишь себе ненужные страдания.— Но я должна, — умоляюще глядя Дэвиду в глаза, шепотом ответила Эмили. — Аарон сказал, что он и Оливия… Это правда?Дэвид покачал головой:— Об этом тебе придется спросить у Эдгара. Я знаю не больше тебя.— Но он ничего не хочет мне говорить! Пожалуйста, Дэвид, ты должен рассказать мне все, что знаешь об Оливии. Если тебе дорог твой дядя, — пожалуйста, я умоляю!Застигнутый врасплох столь настойчивой просьбой, Дэвид встал и подошел к окну. Глядя на унылый день за окном, он грустно прошептал:— Возможно, дорогая, нам действительно лучше всего покончить с этим раз и навсегда. Оливия Эшленд была одной из самых привлекательных женщин, которых я знал, и во многом самой испорченной женщиной из всех на свете. Но она обладала несомненным обаяйием. Легко понять, почему дядя женился на ней.— Но эта леди утонула, — напомнила Эмили. — Почему? Они с дядей поссорились из-за Аарона?Дэвид пожал плечами и забарабанил пальцами по подоконнику.— Как я уже говорил, я ничего не знаю насчет Оливии и Аарона. И мне мало что известно об отношениях между Оливией и дядей. Я только знаю… то, что знаю.— А именно?Дэвид повернулся к ней, его глаза выражали страдание и страх.— Эмили, я тебя умоляю, не настаивай. То, что ты хочешь узнать, может изменить всю. твою жизнь. И мою тоже. Пожалуйста, подумай, дорогая.Она не думала. Не колебалась. Она требовала.И Дэвид покорился. Он нехотя подошел к креслу-качалке, сел и, сжимая подлокотники и глядя невидящими глазами в пространство, монотонно начал:— Оливия… кокетка, любила пофлиртовать и умела убеждать. Она совсем не была похожа на тебя, Эмили.Он вздохнул, запустил пальцы в волосы и замолчал. Эмили терпеливо ждала.— Это я убил Оливию, — наконец тусклым голосом произнес Дэвид.— Ч-что?— Я ее убил, — тупо повторил он. — Я мог бы с таким же успехом связать ей руки и бросить в реку.— Дэвид, что ты говоришь? Смерть Оливии была несчастным случаем…— Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98