Наряд для нее шила мама. Помню, что я просил одеть ее, как принцессу.— И она постаралась на славу, — сказала Мартина. — Когда я была маленькой, я просто мечтала о таком платье, как у королевы, с длинными, отороченными мехом рукавами. Должно быть, вы очень любили Луизу, раз не пожалели столько сил и времени на эту игрушку.— Мне было десять лет, когда она родилась. У нас в семье и раньше рождались дети, но Луиза была единственным ребенком, который не умер в первый же год жизни. С самого начала она отличалась от остальных детей. Была такая здоровенькая, цветущая, пухленькая и счастливая. Энергия у нее била через край, совсем как у Эйлис. Родители не могли справиться с ней, она слушалась только меня. Ходила за мной повсюду как тень. Молясь каждый вечер перед сном, я благодарил Господа за то, что он не забрал ее от нас, как всех остальных детей. И я дал клятву, что если Бог не даст ей умереть в раннем детстве, то я всегда буду заботиться о ней и оберегать ее.Торн мрачно покачал головой, голос стал жестким.— Но я не сдержал своего слова. Я нарушил клятву, данную перед лицом Господа, и за это Луиза заплатила своей жизнью, как и мои несчастные родители.Его прозрачные голубые глаза наполнились болью.— Я не понимаю, как… — прошептала она.Он поправил чепчик на Батильде и заговорил отрешенным глухим голосом:— В семнадцать лет я нашил крест на свою одежду. И хотя понимал, что нужен своей семье, но был слишком молод, глуп. И вместо того чтобы оставаться дома, помогать родителям добывать хлеб насущный и защищать мою Луизу, как обещал Господу, я отправился за моря, с чужим королем, в этот проклятый крестовый поход. Да, я был невероятно глуп в то время…Мартина была тронута его горем и раскаянием, ей почему-то захотелось утешить его.— Но ведь вы отправились освобождать Гроб Господа нашего Иисуса Христа. Ведь вы…— Какая чушь, — резко прервал он ее. — Вернувшись через два года домой, я нашел домик, но в нем не было ни души. Мне сказали, что Лесной Закон забрал эти земли в собственность баронов и что моя семья была вынуждена перебраться в расположенную поблизости деревню. — На скулах Торна заиграли желваки. — Мои родители не любили города и поселки. Должно быть, им было тяжело жить в той деревне. Если бы я был с ними, я бы нашел другое место, где можно охотиться и рубить лес, построил бы там новый дом, но меня не было с ними, а отец был уже слишком стар, чтобы сделать это в одиночку. Я покинул их, бросил и тем самым обрек на гибель.— Но что… что с ними случилось?— Пожар. — Он встряхнул одеяльце, подняв в воздух тучу пыли.Мартина закрыла лицо руками.— В одну ветреную ночь загорелась чья-то прохудившаяся соломенная крыша, — продолжал он, — вспыхнула от зажженной свечи, и в считанные минуты огонь охватил весь поселок. За десять лет существования этой деревни это был семнадцатый пожар. Все выгорело дотла. Жители собрали все обугленные кости и похоронили их в общей могиле.Торн нежно расправил одеяльце, словно это была на самом деле его маленькая сестра, а не похожая на нее кукла.Его глубокое горе и скорбь поразили Мартину, но что она могла сказать ему, как утешить? Он всегда казался таким сдержанным, контролирующим свои мысли и чувства. Теперь же она узнала, что есть чувства, с которыми он не в силах совладать. На самом деле он просто отгородился от причиняющих боль уколов раскаяния щитом своей хваленой сдержанности.— Я нашел Батильду здесь, точно в таком виде, тщательно одетую и уложенную в колыбельку, с этим вот покровом над ней, защищающим ее от пыли.— Почему ее оставили здесь? — спросила Мартина. — Ведь ваши родители, похоже, забрали с собой все сколько-нибудь ценное.— Я и сам поначалу задумался над этим, а потом понял. Наверное, Луиза решила, что Батильде будет лучше в ее родном доме, а не в чужом поселке. А может, она неосознанно хотела уберечь ее от той страшной участи, которой не смогла избежать сама?— И вы оставили ее здесь, не тронув?Он пожал плечами.— Так хотела Луиза. Ей лучше было знать. Ведь для Батильды этот дом родной.Он поднялся и, взяв Мартину за руку, помог ей встать. Когда она поднялась, он не отнял своей руки, продолжая крепко держать ее руку в ладонях. Она с радостным трепетом ощущала прикосновение его теплой, шершавой кожи.— Я никому и никогда не рассказывал об этом, — сказал он. — И не потому, что это грустно вспоминать, а потому, что мне становится до боли стыдно за себя. Не знаю, почему я рассказал это вам… надеюсь, вы не станете винить меня за это.Она заглянула ему в глаза. Она знала, что и боль, и горе часто проистекают из чувства собственной вины.— Конечно, нет. Но вы не должны чувствовать себя виноватым. Вам не за что казнить себя.— Нет, есть за что. Если я стану врать сам себе, оправдывая себя лживыми увертками, это не поможет, а только усугубит мою вину.— Но…— Я бросил свою семью на произвол судьбы, потому что был молод, глуп и ослеплен фанатизмом. Теперь я стал старше и уже не так наивен. Богатство и власть, собственность на землю — благодаря этому норманны сумели поставить на колени саксов. И для меня единственный способ побеждать — это бороться их собственным оружием, властью собственности. Стать богатым, а значит, могущественным. Вот почему я так хочу получить свою землю.«Наверное, поэтому он и решил рассказать мне о Луизе, — подумала Мартина, — чтобы мне стали понятны причины, побудившие его сыграть свою роль в моей судьбе, устроив этот брак с сэром Эдмондом».Он выглядел очень усталым, словно рассказ о семье утомил и опустошил его.— Ваш брат уже заждался нас, наверное. Пойдемте перекусим. Нам надо поспешить, чтобы добраться до монастыря до полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122