Американец.
Что ж, остается только надеяться, что он окажется порядочным человеком и не примется высасывать деньги из поместья. Конечно, опасность такая есть, тем более что, по словам мистера Алистера, этот американец был адвокатом. Если не считать мистера Алистера, который был исключением из общего правила, все адвокаты, которых знавала Элизабет, занимались выкачиванием денег и стояли в ее глазах на одной ступени с самыми обыкновенными жуликами.
Ладно. Поживем — увидим.
Элизабет подобрала поводья и направила Шэдоу к показавшейся впереди изгороди. Набирая ход, жеребец стрелой подлетел к преграде, легко взмыл в воздух и уверенно, мягко опустился на землю по другую сторону барьера. Элизабет осадила своего серого красавца, давая ему передохнуть, и наклонилась в седле к самой шее Шэдоу, поглаживая его и шепча ему на ухо ласковые слова. Шэдоу запрокинул голову и тихо заржал, признательно косясь своим огромным темным глазом на хозяйку.
Из-за изгороди раздался лай Генри Восьмого — ревнивый, громкий, возмущенный.
«Вот ревнивец! — подумала Элизабет, — и лентяй».
Что верно, то верно: ленив Генри был необыкновенно. Большой, сильный, он без труда мог бы перепрыгнуть через эту изгородь, если бы захотел.
Однако не зря, наверное, досталось Генри его имя — имя славного и очень толстого короля, что правил Англией много лет тому назад. Наш Генри был тоже весел и был бы, наверное, ужасно толст, если бы хозяйка не заставляла его хоть немного шевелить лапами.
Тем временем Элизабет снова натянула поводья, и отдохнувший Шэдоу почти без разбега взял барьер в обратном направлении. Прыжок его был на редкость легок и красив, а полет так стремителен, что у Элизабет захватило дыхание. Остался доволен прыжком и Генри. Он-то прекрасно знал, что теперь путь у них может быть только один: домой, домой!
Элизабет развернула Шэдоу к дому, подняла голову и увидела далеко впереди серые стены Калхолма. Отступившие было тяжелые мысли обрушились на нее с новой силой. Что-то будет дальше? С ней, с ее лошадьми? Не придется ли им всем вместе перебираться отсюда, в поисках нового пристанища? Или, чем черт не шутит, приедет этот американец, Бен Мастерс, увидит Шэдоу и поймет — если эти американцы хоть немного разбираются в лошадях, — какие возможности таят в себе конюшни Калхолма. Будем надеяться, что поймет.
* * *
Тощий маленький возница погонял своих лошадок, и они дружно бежали по разбитой проселочной дороге. Трясло неимоверно, и каждая выбоина отзывалась тупой болью в теле Бена. Особенно сильно болело справа, там, куда пришелся основной удар того ящика в доке Глазго. Однако Бен не собирался жаловаться на судьбу. Подумаешь, пара шишек на голове да дюжина синяков! Можно считать, что он легко отделался.
И все же недаром он ожидал от этого путешествия неприятных сюрпризов. Конечно, кто-то может сказать, что те ящики свалились на его голову случайно, но только не Бен. Он-то давно не верит в такие совпадения и знает, что ни ящики, ни кирпичи ни с того ни с сего на людей не падают.
Камерон, кстати, тоже не заподозрил ничего особенного, как, впрочем, и другие свидетели того происшествия. Он помог Бену подняться, предложил проводить в гостиницу, и Бен принял его помощь. Камерон решил тоже остановиться в «Четырех Конях», тем более что и сам собирался назавтра сесть в экипаж, идущий до Эдинбурга.
После того досадного происшествия в порту прошло два дня, и вот наконец их путешествие близится к концу. Они с Сарой Энн благополучно проделали большую часть пути в карете до Эдинбурга, наняли эту колымагу и теперь…
Карету резко тряхнуло, и Бен сильно ударился о дверцу больным боком. Он негромко застонал и выругался.
Толчок разбудил и Сару Энн, она неохотно приоткрыла глаза. Большую часть пути девочка проспала, и тому была серьезная причина: к ней вернулись «медведи». На сей раз они бросили ее в темную комнату без дверей, и эта комната стала уменьшаться, стремясь раздавить свою пленницу. Там, в этом сне, Сара Энн кричала, но крик ее отражался от сближающихся стен ужасной комнаты, от опускающегося потолка, и никто не услышал ее, и никто не пришел на помощь.
И вот теперь всю дорогу девочка спала, но и в краткие моменты бодрствования оставалась вялой и безразличной ко всему. Даже Камерон, ехавший вместе с ними до самого Данигла, не смог расшевелить ее своими историями и фокусами.
— Подъезжаем, сэр, — обернулся возница. Сара Энн зашевелилась и плотнее прижалась к Бену.
— Мы почти на месте, Ягодка, — сказал он. Она сонно улыбнулась в ответ, затем подняла с пола корзину, в которой путешествовала Аннабел, и открыла крышку.
— Видишь, Аннабел, — сказала она кошке. — Мы все-таки доехали!
В ответ Аннабел жалобно замяукала, явно тоскуя по свободе, и Сара Энн вытащила ее наружу. За последние недели Аннабел сильно подросла и вместе с ней, увы, подросли и ее когти. А значит, и царапаться она стала куда сильней, чем прежде. Правда, сейчас Аннабел была рада уже тому, что ее вытащили из тесной темной корзины, и свернулась на коленях Сары Энн клубочком, с наслаждением вслушиваясь в ласковое воркотание своей хозяйки.
Бен выглянул в окно. Вдали показались очертания большого дома, и при виде этой картины в его сердце с новой силой вспыхнули все былые опасения. Что-то ждет их здесь, в далекой чужой стране?
Вдруг прямо перед ними материализовался из пустоты летящий, словно ветер, конь с всадником, низко склонившимся к его шее. Кучер резко натянул вожжи, испуганные лошади рванули вбок, и карета накренилась.
Ее колеса застряли в высокой колее, и неуклюжий экипаж стал медленно заваливаться на бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113