Сюзанна физически чувствовала боль Эрин.
— Неужели? — мягко переспросила девушка. Вес проковылял вперед и сел в одно из больших удобных кресел.
— Пойми, Эрин, я изменился. Того мальчика, которого ты знала… его уже больше не существует.
— Я тоже не прежняя девочка, — она сняла перчатки и показала Весу натруженные руки. — Мы с сестрой работаем на полях. Я выучилась зашивать и штопать одежду. Я умею готовить. Это тебя не интересует? Мои руки тебя не беспокоят? Все мы изменились, Вес. Мы не могли не измениться. Не изменилось только одно: я люблю тебя, как и раньше. Я всегда буду любить только тебя.
— В этом нет ничего хорошего, Эрин. У меня ничего нет. Я потерял ногу и не могу самостоятельно даже восстановить свой дом.
Эрин не выдержала. Она оторвалась от Сюзанны, подошла к Весу и присела на подлокотник. Девушка принялась разглаживать морщины на его лице, гладила лоб, подбородок. Потом наклонилась и медленно поцеловала Веса. Наконец он ответил. Жадно. С отчаянием.
— Я люблю тебя, — прошептала Эрин, когда они оторвались друг от друга. — Я так долго жила без тебя. Я молилась и молилась, чтобы ты вернулся домой.
Эрин почувствовала, как слезы подступают к глазам. Но это не были слезы жалости к Весу. Это было страдание по упущенному времени, по минутам, дням, годам, проведенным без любимого.
— Это нехорошо, — принялся за свое Вес. — Я не хочу, чтобы ты связала свою жизнь с калекой.
— Я уже связана с тобой, — ответила девушка. — Разве ты этого не знал?
— Твоя семья…
— Моя семья не смогла отговорить меня раньше, и уж, конечно, не сможет сейчас.
— Нас ждет еще одна, местная война. Я совсем не хочу чтобы ты была в нее втянута.
— В ней принимает участие и мой папа. Мартины и их… их друзья… хотят и у него отобрать землю.
— Черт подери, Эрин. У тебя ничего не выйдет. Тебе не удастся уговорить меня. У меня нет ничего. Вообще ничего. Я должен начинать с нуля и не уверен, смогу ли.
— Что касается «начать с нуля», то это предстоит нам всем, включая и мою семью. А ты можешь делать то, что ты хочешь.
Эрин потерлась щекой о его щеку, и Весу захотелось всю ее вобрать в себя. Он желал этого больше всего на свете, но он должен был сдерживаться. Ради девушки. Ради самого себя.
— Я хочу ходить на двух ногах, я хочу помогать кобыле жеребиться, я хочу клеймить скот и делать много других вещей, которые впредь я смогу только хотеть.
Включая любовь. Как он сможет любить ее? Как сможет он теперь зажать ее ноги своими и пригвоздить к кровати, о чем он мечтал не однажды?
Вес оглянулся, ища поддержки у Сюзанны. Но она исчезла. Он чувствовал, как Эрин ведет рукой по его лицу, и закрыл глаза. Прошло так много времени с тех пор, как он прикасался к ней. Сразу после ампутации он начал изгонять Эрин из своей памяти, но это никогда не получалось. Четыре года она была с ним. Он думал о ней долгими, одинокими ночами и во время сражений, и в бесконечных военных переходах. Он старался выжить ради нее. Ожидание. Нескончаемое ожидание.
Эрин всегда искрилась жизнью. Ее глаза лучились озорством и любовью. Стоило ей стукнуть входной дверью, как сердце Веса начинало бешено колотиться, его плохое настроение исчезало от одной ее улыбки. Но в жизни она привыкла ко всему самому лучшему, отборному, изысканному, к слугам и деньгам, а у него сейчас не было даже дома, куда он мог бы привести жену.
Вес даже не мог допустить мысли о том, что Эрин увидит его уродливый обрубок, который временами давал о себе знать изнурительной болью, которая заставляла его ночами чувствовать давно отрезанную ногу. Он не мог даже просить Эрин разделить с ним ночи, полные кошмаров, ночи, когда он отважно, но безнадежно сражался с призраками и воспоминаниями прошлого.
— Иди домой, Эрин, — решительно настаивал Вес.
— Сью пригласила меня на обед.
— Тогда обедай с ней одна, — грубо бросил Вес. — Я поем в доме для работников.
— Опомнись, Вес, мы же обручены.
— Я разрываю помолвку.
— Ты не можешь этого сделать. Ты же любишь меня.
— Нет, — упирался жених. Эрин наклонилась и губами прикоснулась к его губам, сначала светло и нежно, потом требовательно и настойчиво, выплескивая через поцелуй желание, копившееся долгих четыре года. Сначала Вес сопротивлялся, но потом его губы открылись ей навстречу в неистовой ответной страсти. Наконец он обнял ее и заключил в сильные, крепкие, надежные объятия. Эрин почувствовала в нем то пламя страсти, в котором они сгорали с первого дня, как ощутили друг в друге мужчину и женщину. Им всегда тяжело было удержаться от желания физического слияния, но Эрин была твердо уверена, что настанет день, и они поженятся, и сдерживалась. Эта же мысль облегчала ей душу на протяжении четырех лет войны.
Сейчас пламя разгорелось с новой силой, сильнее, чем раньше, потому что она боялась потерять его, четыре года проведя в молитвах и ожидании, вскрикивая во сне от одиночества. Теперь, когда Вес вернулся, Эрин тем более не могла отказаться от него.
Вес всем существом был устремлен к девушке. Она чувствовала, как он напряжен, как готово к любви его большое тело, видела, с каким трудом он сдерживает себя.
— Я люблю тебя, — шептала Эрин, стараясь не прерывать поцелуя и слыша ответные стоны вожделения.
Эрин ясно осознавала, что она в силах победить его глупое, но якобы высокое чувство, которое мешало Весу жениться на ней. Она сметет все преграды, стоящие на его пути к ней.
Вес был не в силах противостоять страстному желанию и все сильнее сжимал Эрин в объятиях. Он слишком долго ждал, чтобы сейчас оставаться бесчувственным. Каждая клеточка его плоти отзывалась на прикосновение ее теплого, родного тела, пьянящего аромата шелковистых волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143