Он спустился с последней ступени и пошел по коридору, размахивая руками в такт словам.— Просто я подумал, что такая красотка, как она… Ну, что не годится ей быть одной.Патрик нагнал его и пошел рядом.— А ты что, пробовал приударить за ней?Хирам выпрямился во весь свой богатырский рост и свысока возмущенно взглянул на него.— Нет!— Прямо боюсь спрашивать, как же это у вас речь зашла о женитьбе.— Я просто сказал, что ей нужен мужчина, бравый парень вроде меня. — Он растерянно развел руками. — Но я ничего такого в виду не имел.— А она что? — поинтересовался Патрик.— Выгнала меня из кухни метлой, — безнадежно ответил Хирам.Они уже стояли у двери в комнату отца.— Как же тогда получилось, что к Марсали вы пришли вместе?— Я не мог тебя разыскать, а входить одному в комнату к даме, по-моему, неприлично.— И ты попросил Джинни помочь тебе?— Ну да, — расплываясь в широчайшей улыбке, ответил Хирам.Патрик не мог сдержать лукавой усмешки. Пожалуй, его большой и робкий друг был не так уж мало искушен в делах сердечных, как ему до сих пор казалось.— На твоем месте я бы начал с цветов, — посоветовал он.— С цветов?! — в ужасе переспросил Хирам.— Да, с цветов.Но они стояли у отцовской двери, и нужно было входить. У Патрика испортилось настроение.— Тебя подождать? — предложил Хирам.— Нет уж, — тихо фыркнул Патрик. — Не думаю, чтобы он стал в меня стрелять. Пока.Хирам, казалось, был полон сомнений, но тем не менее молча повернулся и пошел обратно. Может быть, рвать цветы. Эта мысль немного развеселила Патрика, и он улыбнулся, подняв руку, чтобы постучать.— Кто бы там ни был, убирайся к черту! — крикнул отец.Будто не услышав этого рева, Патрик расправил плечи, открыл дверь и вошел. Отец, сгорбившись, сидел в кресле у потухшего камина с кубком в руках. На столике рядом стоял кувшин. Вино — об этом неопровержимо свидетельствовали красные, воспаленные глаза отца.— Хирам сказал, что я тебе нужен.— За ужином, сынок. За ужином. Пора уже тебе посидеть со мною рядом на хозяйском месте за высоким столом. Тебя вечно нет дома, — посетовал он, и Патрик, к своему изумлению, услышал, как дрогнул его голос. Он кивнул.— Я уезжаю с утра. В набег.— На Ганнов? — с пьяным оживлением осведомился маркиз.— На границу, — ответил Патрик. Пускай отец верит, во что хочет, — пока так удобнее.— Жаль, я не могу поехать с тобой, — вздохнул Грегор.Патрик заморгал от неожиданности. Почудилось ему или впрямь у отца в глазах блеснули слезы?Грегор махнул ему, отсылая прочь, и попытался встать, но не смог. Вскрикнув от боли, он начал заваливаться на бок; Патрик шагнул к нему, подхватил под локоть здоровой рукой и осторожно усадил в кресло. Узловатые, скрюченные пальцы слабо отталкивали его, прося об одиночестве. Вдруг Патрик понял, что отец действительно сконфужен — в его глазах стояли слезы, и он не хотел показывать этого никому, даже сыну.Пораженный, Патрик все смотрел на отца, вспоминая неукротимо-гордого человека, которого так чтил в юности. Черт возьми, он ведь любил отца, хотя сам никогда не видел с его стороны даже намека на любовь. И, по иронии судьбы, глядя сейчас на тень человека, которого погубила собственная гордость, Патрик сознавал, что никогда не любил отца сильнее, чем в эту минуту.Но надо было заговорить, надо было сказать слова, которые заденут старика еще больнее. Надо обеспечить безопасность Марсали и ее ребенка — если ему суждено появиться на свет. Нельзя сбрасывать со счетов того, что Фостер может еще изловчиться и осуществить свою давнюю угрозу.Отец смотрел на него как-то странно. Ждал. Патрик сделал глубокий вдох и произнес:— Я хотел сказать тебе, что Марсали выйдет к ужину вместе со мною.— Мне нет дела до этой девчонки, — передернул плечами отец.— Отлично. Значит, ты не станешь возражать, если она сядет рядом со мной?Отец отшатнулся, зеленые глаза нехорошо заблестели.— Заложница? Да еще из клана Ганнов? Ей место в конце стола.— Нет, отец, — возразил Патрик, стараясь говорить спокойно. — Она займет место справа от меня. По праву моей жены.Гнев придал отцу сил; он, как пружина, вскочил с кресла, не обращая внимания на замотанную в теплое тряпье правую ногу.— Никогда!Патрик сосчитал до трех, затем сказал:— Поздно; вот уже неделя, как мы обручены.Прежде чем к нему вернулся дар речи, Патрик пустил в ход главный козырь:— К счастью, наследник не заставит долго ждать себя.Так, это сработало мгновенно, как Патрик и рассчитывал. Отец закрыл рот и стоял молча — старый, немощный, мелко трясясь всем телом — от седеющей головы до кончиков изуродованных подагрой пальцев ног. Он молчал целую минуту, затем хитро улыбнулся:— Но обручение происходит при свидетелях.Патрик кивнул:— У нас были свидетели.— Кто? Этот твой приятель? Я не признаю такого обручения.— Признаешь — или никогда больше не увидишь меня.Отец рухнул в кресло, все еще не до конца веря ушам.— Ты мой сын. Ты сделаешь, как я велю.— Двенадцать лет назад ты сам выбрал мне жену, — спокойно отвечал Патрик. — Тогда я согласился — ведь такова была твоя воля. Двенадцать лет я соблюдал договор и тем самым чтил твою волю. Что же ты хочешь — чтобы сейчас я проявил неуважение к тебе, так легко расторгнув его?— Красиво сказано, — процедил Грегор Сазерленд. — Вижу, ты научился играть словами не хуже, чем владеть мечом. Но ты же знаешь, как я отношусь к Ганнам. Я не хочу, чтобы кто-либо из них вошел в мою семью.— Значит, мы уедем отсюда — моя жена и я — еще до конца недели. И ты никогда не увидишь внука и наследника.— Я сделаю наследником Алекса.— Как угодно. — Патрик поклонился и пошел к двери.— Подожди.Патрик обернулся к отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117