ноги слабели и подгибались, сердце начинало учащенно биться, мысли и слова безбожно путались…Прикосновение его руки наполнило ее новым теплом, огонь опалил кожу, проник к самому сердцу.— Не смотри на меня так, девочка моя, — шепнул он, — а то я никогда не уйду.Марсали тут же постаралась придать себе еще более обольстительный вид, но в подобных ухищрениях у нее не было опыта. Она никогда никого не любила, кроме Патрика, а он пропадал на чужбине столько лет… И даже теперь, после обручения, они так мало бывали вдвоем.— Не грусти, — попросил Патрик.— Я не грущу, — с негодованием возразила Марсали, — я тебя соблазняю. Он рассмеялся.— Постараюсь запомнить разницу, — поддразнил он, нежно обводя указательным пальцем ее губы и поднимая вверх печально опущенные уголки рта. — Но ты всегда обольстительна, любовь моя.— Поешь хотя бы бульона с хлебом, пока ты здесь!— Конечно. Гэвин пишет, что будет ждать у водопада в полдень. — Он взглянул в окно, на солнце. — До отъезда у меня целый час.— Сейчас принесу еду и скажу Хираму, чтобы глаз с тебя не спускал, — все еще сердито сказала Марсали и заметила озорной блеск в глазах мужа.— Смотри не напугай его.Он расслабленно опустился на скамью под окном, вытянул ноги. Даже прикрытые пледом, они показались Марсали необыкновенно привлекательными. Прежде она никогда не обращала внимания на мужские ноги, но на Патрика Сазерленда ей почему-то хотелось смотреть постоянно, не пропуская ни одной детали. И все в нем казалось ей совершенным.Она посмотрела ему в глаза — и покраснела: оказывается, все это время он с улыбкой наблюдал за нею! Щеки у Марсали запылали, и она выбежала, несмело улыбнувшись человеку, в присутствии которого почему-то вела себя так глупо.Марсали оказалась права: и горячий бульон, и хлеб с сыром, которыми она почти насильно накормила Патрика, были ему совершенно необходимы. Рука сильно болела, но, останься он в постели, она болела бы все равно.Хирам молча ехал рядом. Он тоже возражал против этой встречи. Теперь, вопреки обыкновению, губы его были угрюмо сжаты, и он бурчал нечто неразборчивое себе под нос. Вряд ли хвалил друга за благоразумие.— Говори вслух, — не выдержал Патрик долгого молчания.— Тебе надо лежать.— Насколько я помню, ты и с худшими ранами не лежал в постели больше суток.Хирам снова пробормотал что-то невразумительное.Патрик улыбался, несмотря на жгучую боль в плече. Черт бы ее побрал, эту рану: дома еще было вполне терпимо, но скачка растревожила плечо, и с каждой минутой становилось все хуже.Надо было как-то отвлечь себя.— А по-моему, тебя на самом деле беспокоит вовсе не моя рана, — обратился он к Хираму.— Ты все равно никого не слушаешь, — буркнул тот.— Ну что ты, Хирам, как можно! Я всегда прислушивался к советам твоим и Руфуса.Кустистая рыжая бровь Хирама поползла вверх, красноречиво выражая его отношение к подобным абсурдным заявлениям.— Тогда отправляйся домой, а с этим малым встречусь я.— Он с тобой незнаком, — возразил Патрик. — И я не знаю, как он настроен. Может, потребуется мое присутствие, чтобы уговорить его продолжать дело.— Ты слишком рискуешь.— Я ставлю на будущее, — мягко возразил Патрик.— Тогда забирай свою девушку и уезжай. Никому, кроме тебя, мир здесь не нужен.— Не правда, нужен. Быстрому Гарри, Гэвину, моим братьям по клану — и его соплеменникам. Никто из них не хочет воевать. Все это затеял Синклер, и, клянусь богом, я положу этому конец.Хирам помрачнел еще больше.— Весь мир тебе все равно не спасти, как ни старайся.— У меня куда более скромные цели.Патрик помолчал немного. Они с Хирамом не имели привычки вторгаться в личную жизнь друг друга, поэтому он чувствовал себя немного неловко, когда спросил, стараясь придать лицу самое невинное выражение:— Марсали сказала тебе, что к ней Джинни приехала?— Да, — ответил Хирам, как-то странно посмотрев на него.— Ты, кажется, недавно вспоминал о ней? — осторожно продолжал Патрик.— Может быть, — кивнул Хирам.— Она все такая же хорошенькая?— Да, — подтвердил Хирам после некоторой заминки и больше ничего не сказал.Патрик украдкой улыбнулся: поглупевший от любви Хирам ему очень нравился. Во многом этот человек был ему ближе родного брата; он знал, что бесстрашный великан на самом деле робеет и избегает женщин. И теперь, изведав чудо взаимной любви к женщине, завладевшей его сердцем, он хотел, чтобы мимо Хирама это счастье тоже не прошло стороной.Остаток пути они оба молчали. К водопаду Патрик подъехал первым: Хирам никогда еще тут не был и дороги не знал.Они спешились, и Патрик присел на низкий плоский валун. Снова одолевала дурнота и накатывала слабость. Перед глазами все медленно плыло. Вдруг он услышал свист — тот самый условный свист, которым они с Гэвином окликали друг друга в детстве; тот свист, которому он сам научил Руфуса и Хирама.Хирам недоуменно уставился на него; Патрик пожал плечами, свистнул в ответ и тут же заметил наверху, в скалах, какое-то движение. Миг спустя Гэвин уже стоял перед ним, с подозрением косясь на Хирама.— Твоя сестра не дает мне и шагу ступить без него, — пояснил Патрик.— Один из ваших разворотил ему плечо, — бесцеремонно вставил Хирам. — Кровь до сих пор никак не остановится.Взгляд Гэвина тут же скользнул к странному бугру под пледом и неестественно прижатой к туловищу левой руке друга.— Кто? — выдохнул он.— Черный Фергус.— Где он? — прорычал Гэвин.— Ест и пьет в свое удовольствие у нас в зале. Он и еще семеро — наши почетные пленники. Если хотите разбить нас наголову — пошлите к нам в плен еще кого-нибудь. Они объедят нас до полного поражения.Но Гэвин даже не улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117