Патрик ответил не сразу. Тема Маргарет была слишком сложной, начинать следовало не с нее.— Хочу, чтобы ты знал: к тому набегу на ваши земли я не причастен. Ни я, ни мой отец не повинны в убийстве ваших людей.— Тогда кто же? — сузив глаза, спросил Гэвин.— Пожалуй, далеко искать незачем. Приглядись получше к своему уважаемому будущему шурину, — отозвался Патрик.— У тебя есть доказательства?— Только здравый смысл.— На них были ваши пледы.— Мне сказали, — кивнул Патрик. — И кто-то назвал мое имя. Но меня там не было, и если кто-то мог украсть мое имя, то точно так же могли украсть наши пледы.— Зачем?— Подумай сам. Эдвард Синклер ищет дружбы с вашим кланом. Объединившись с Ганнами, он может стереть Сазерлендов с лица земли — это его заветная мечта.На это Гэвину нечего было возразить.— Но к исчезновению Маргарет Синклер никакого отношения не имел, — не сдавался он.— Так ли? — приподнял бровь Патрик. Пораженный, Гэвин уставился на него.— Так ты обвиняешь Маргарет…— Нет. Я любил ее. Она была всегда добра к моей сестре и к брату. Я не больше верю в ее измену отцу, чем, скажем, в твою.Этот ответ потряс Гэвина, как, впрочем, и весь разговор. Он ожидал уверений в невиновности, выпадов против Маргарет, оправданий непростительному поведению маркиза…Отойдя от озерца, он бессильно прислонился к холодному камню.— Чего ты хочешь?— Во-первых, — отвечал Патрик, — хочу знать, веришь ли ты мне.Гэвин хрипло, с трудом рассмеялся и покачал головой.— Ты доверился мне настолько, что приехал один.— Да, — согласился Гэвин, — и всю дорогу обзывал себя последним дураком.— Но ведь приехал.Помявшись, Гэвин наконец заговорил:— Да, приехал, потому, что верю мальчишке, с которым вместе вырос и учился. Верю мужчине, что тайно вернулся домой из изгнания, чтобы повидать тех, кого любил. Но с тех пор прошло шесть лет, а шесть лет многое могут сделать с человеком. Не знаю, могу ли я верить тебе, каков ты есть теперь; да и твои поступки не дают мне на то особых причин.Патрик тяжело вздохнул.— Ты прав, у тебя есть причины не доверять мне. И шесть лет могут многое изменить в человеке. Но даже вся жизнь не может изменить его природы. — Он замолчал, строго и пытливо взглянул на старого друга. — Гэвин, солгал ли я тебе хоть раз? Видел ли ты, чтобы я ударил слабого? Случалось ли, чтобы я взвалил вину за то, что сам натворил, на другого?Гэвин во все глаза смотрел на человека, которого знал так хорошо — и не знал вовсе. Он искал в его лице хоть тень обмана — и понимал, что не найдет, сколько бы ни старался. Патрик Сазерленд не был ни лжецом, ни разбойником и никогда не позволил бы, как честный человек, другому нести бремя вины за то, что сделал сам.— Нет, — ответил наконец Гэвин. — Но твой отец…— Мой отец — не святой, и никто не знает этого лучше меня. Но Маргарет он не убивал. — Гэвин попытался перебить, но Патрик знаком остановил его. — Он чувствовал себя опозоренным, преданным; наверняка считал, что вправе убить ее. Так что если б он это сделал, то не скрывал бы.— Но она не могла наложить на себя руки, — возразил Гэвин. — В душе она не переставала быть католичкой.— Значит, она ушла от него по своей воле, — сказал Патрик. — Или ее увели. Гэвин нахмурился.— Если ты прав, кто-то шутит с нами нехорошие шутки.— А кому, кроме одного человека, это может быть нужно? — тихо ответил Патрик. — Король Карл старается принести к нам в Хайленд мир. Если мы и дальше будем задирать друг друга, он, пожалуй, объявит оба наших клана вне закона. И кто тогда беспрепятственно завладеет нашими стадами и землями?Хайленд — северная, горная часть Шотландии.— Синклер, — машинально, почти не думая, промолвил Гэвин. Мысли его бешено вертелись вокруг странного предположения Патрика. Если оно верно, коварство Эдварда было поистине дьявольским. — Но ведь если Синклер стоит за всем этим и если он связан с моим отцом, то и его могут объявить вне закона?Патрик покачал головою.— Нет, если он будет осмотрителен. А до сих пор ему это удавалось. За два года никто не нашел и следа Маргарет. И вспомни, сколько раз он стравливал наших отцов, подстрекая их возводить напраслину друг на друга.— Что же ты предлагаешь? — осторожно осведомился Гэвин.— Ты мог бы поговорить с отцом?— О твоем отце? — Гэвин невесело рассмеялся. — Он и имени Грегора Сазерленда не желает слышать.— А остальные Ганны?Гэвин тряхнул головой.— Они против него не пойдут. И я не пойду. Попробуй только я встать во главе клана — и клан распадется. Патрик угрюмо вздохнул.— Итак, мы с тобой должны найти способ удержать двух старых упрямцев, готовых из-за ложной гордости погубить собственные кланы и жизнь своих детей. Но, прежде чем мы начнем, мне надо знать, веришь ли ты мне, как раньше. Если нет, у нас ничего не выйдет.Гэвин выпрямился, посмотрел в ясные зеленые глаза Патрика, заглянул к себе в душу. Два года он беспомощно наблюдал, как медленно рушится его семья. Отец уж не был счастлив и весел, как прежде. Маргарет, которую он любил и почитал, как мать, исчезла. Обе сестры сбежали из дому. Две семьи сородичей потеряли кормильцев и лишились коров, без которых трудно будет пережить наступающую зиму.И все же, невзирая ни на что, он верил Патрику Сазерленду. Да охранит его господь, он всегда ему верил.— Да, Патрик, верю. Думаю, я не пришел бы сюда сегодня, если бы это было не так.В награду за его искренность Патрик широко улыбнулся.— У меня есть план. Но об этом потом, а сначала я наконец должен сказать: Гэвин, ей-богу, я рад видеть тебя.Он протянул Гэвину руку; Гэвин шагнул к нему, и, глядя друг другу в глаза, они обменялись рукопожатием, положив, как встарь, друг другу на плечи левые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117