Она прижималась к нему. «Джон Патрик», — прошептала она дрожащим голосом.Он вошел в нее, и она, почувствовав внезапную боль, вскрикнула. Он остановился. Боль затихла. Она обняла его и прижала к себе в смутной жажде осуществления. Движения его были медленны, и она внезапно обрела ощущение полноты и цельности, а потом, к своему удивлению, даже нечто вроде удовольствия. Она прижалась к нему всем телом, и ее затопили волны радости. Она уже совсем не чувствовала боли, тело отвечало все ускоряющемуся ритму его движений. Он застонал, а ей показалось, что она вся, словно комета, рассыпалась в потрясающей, огненной вспышке наслаждения. * * * Джон Патрик долго еще не выпускал Аннетту из объятий. Они молчали. Это было блаженство — обнимать ее, чувствуя ее щеку у своей груди, прислушиваясь к ее легкому дыханию. Впервые, ведя отсчет с той проклятой поездки в Глазго, он ощущал в душе мир и покой. Ненависть, что сопутствовала ему все эти годы, исчезла. Он крепче обнял Аннетту, и ему послышался звук, похожий на мурлыканье.Джон Патрик запутался пальцами в ее волосах. Какое же счастье для него — встреча с этой маленькой роялисткой. Это слово больше не вызывало гнева. Он знал, что отныне никого не будет судить в зависимости от ярлыков, даваемых людьми своим ближним.Он погладил руку Аннетты.— Тебе хорошо?Она взглянула на него сияющими глазами.— О да.— И ни о чем не сожалеешь? — Он не хотел, чтобы она испытывала сожаление, но он должен был спросить, потому что хотел знать.— Да, наверное, я должна была бы кое о чем сожалеть, — и в ее глазах заплясал бесенок лукавства, — как любая хорошо воспитанная леди, — и она немного помолчала, — но я, оказывается, не так уж хорошо воспитана! Я не должна бы радоваться, что меня похитили и что я оказалась единственной женщиной на пиратском корабле.— Мне показалось, что мы решили проблему пиратства.— Нет, ты мне еще не рассказал, зачем мы плывем на Мартинику.— Я просто подумал, что тебе там может понравиться. Это прекрасный остров.Этот легкомысленный ответ был ошибкой. Он понял это сразу, увидев, как она прищурилась. Ему бы уже полагалось знать, что нельзя недооценивать ее ум.Аннетта отодвинулась. Ее серые глаза испытующе смотрели на него. Джону Патрику не хотелось рассказывать, что он плывет за пушками для армии Вашингтона. Он слишком хорошо знал, что они будут использованы против людей, которых она выхаживала, которым давала приют в своем доме, которые стали ее друзьями. Но обманывать Аннетту нельзя. Если он снова солжет, то потеряет ее навсегда. Ее оскорбляли не его политические убеждения, а его ложь.— За припасами, — сказал он полуправду.— За оружием?— Эй, — согласился он. «За очень большим оружием. За орудиями», — но этого он не сказал.Несколько минут Аннетта хранила молчание. Наконец заявила:— Я помешаю тебе, если смогу.— Знаю, — ответил он тихо.Она коснулась пальцами его щеки.— Мой любимый враг.Но в его сознание проникло только слово «любимый».Она опять прильнула к нему. Однако сказанное осталось, омрачая волшебство недавних мгновений. 20. Да, остров Мартиника действительно был прекрасен. Он поднимался из морских волн как некое древнее царство, осененное цепью голубых гор, увенчанных облаками.Вечереющий день был светел и ясен, море — густого темно-синего цвета. Под лучами солнца оно сверкало бриллиантовой россыпью. Город, к которому приближался корабль, казалось, воспарял в солнечном свете.Аннетта стояла на борту и смотрела, как «Мэри Энн» входит в гавань. Правда, теперь она называлась по-новому: «Звездный Всадник». Джон Патрик купил краски в Честертауне, и матросы, закрасив старое название, написали новое.Аннетта сомневалась, что стоило называть новый корабль так же, как погибший. Она спросила об этом у Джона Патрика, но он ответил, что каждый человек — сам кузнец своего счастья, а его корабль всегда будет называться только «Звездный Всадник». И скоро на нем будет развеваться американский флаг.Аннетта теперь знала Джона Патрика гораздо лучше, чем в тот день, когда он увез ее из Филадельфии, но все же кое-что в нем оставалось загадкой. Конечно, он не все ей рассказал о себе. Он никогда не снимал в ее присутствии рубашку и больше ничего не говорил о тех годах, которые, очевидно, сделали его таким, какой он есть.Они больше не занимались любовью, хотя Джон Патрик проводил с ней столько времени, сколько мог. Он не хотел, чтобы матросы заметили их близкие отношения. Ужинать вместе — пожалуйста. Оставаться у нее в каюте на всю ночь — нет.Она знала, что он заботится о ее репутации, насколько это возможно, но она была уверена, что, если знакомые узнают об этом путешествии, ее доброе имя будет погублено навеки. Порядочная молодая женщина не должна плыть одна без сопровождения компаньонки на любом корабле, не говоря уж о пиратском. Независимо от того, похитили ее или нет, ее все равно подвергнут остракизму.Что касается ее самой, то Аннетте это было безразлично. Однако Джон Патрик, очевидно, рассуждал иначе и соблюдал осторожность. Он тогда спросил, не сожалеет ли она о случившемся, но теперь создавалось впечатление, что такие сожаления испытывает сам Джон Патрик.Потому что не любит ее? Аннетта не знала. Он был слишком замкнут и хорошо умел скрывать свои чувства. Она часто наблюдала за ним, надеясь, что он этого не замечает, пытаясь совместить два его образа в своем понимании: мужчину с ласковыми руками и того, кто, очевидно, убивал многих и еще многих убьет.Звездный Всадник. Причудливое, странное имя для серьезного человека. Неужели он всегда потакает своим причудам?В гавани теснилось много кораблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101