Особенно после того, как Килби, Фэйр и Пэйшенс предприняли благородную попытку настроить ее против него. Он был крайне изумлен, когда увидел их вчетвером на прогулке в парке. Другой мужчина, возможно, был бы польщен, что жены его друзей проявляют такой интерес к его связям.
Эверод не увидел в этом ничего хорошего.
Когда же он немного поработал своими ленивыми мозгами, то смог догадаться, что Килби подслушала часть его беседы с Солити.
Боже правый, стоит мужчине жениться – и конец секретам! Когда Эверод придет к другу в следующий раз, он собственноручно закроет не в меру любопытную герцогиню в спальне на замок, чтобы не вмешивалась в его личную жизнь.
Маура вздрогнула и поднялась на ноги. Немного смущенная и очень недовольная, она откинула капюшон. Выглядела она великолепно. Ее белая, как сливки, кожа продолжала светиться даже после того, как затухала вспышка молнии. Капюшон не защитил от ливня длинные вьющиеся локоны. Влажные волосы обрамляли ее лицо будто темная сеть, сплетенная из тонких нитей. Маура провела рукой по щекам, убирая прилипшие пряди.
Уловив его движение, она вытянула руку.
– Не приближайтесь, милорд. Никто не целовал мне сбитые коленки с тех пор, как мне было… – Она посмотрела на свои руки, и ее длинные ресницы отбросили на щеки тень, словно иглы из черного обсидиана.
Маура не закончила фразу. Эверод скрестил руки на груди, и полузабытые картины вдруг ожили в его памяти.
– С тех пор как тебе было десять лет, – подсказал он, и Маура удивленно вскинула голову. – Я тогда стал дразнить тебя, и ты согласилась забраться на большой дуб. Ты так разозлилась на меня, что даже не подумала ухватиться за самую нижнюю ветку. Но когда пришло время спускаться, вот тут ты растерялась и испугалась. Ты содрала со старого дуба половину коры, прежде чем шлепнулась наземь.
– Святые угодники, с деревом-то как раз ничего не случилось! Зато я, пытаясь не сломать себе шею, жутко исцарапала обе ноги и левую руку до локтя. – На ее лице мелькнула слабая улыбка, но Маура была слишком сердита на Эверода и не собиралась ему улыбаться. – А ты так хохотал, что толку от тебя вообще не было.
– Ты меня обижаешь, Маура, – заявил Эверод, придвигаясь чуть ближе. – Я вел себя по-рыцарски, особенно если учесть мой юный возраст. Пока ты сидела под деревом и ревела в три ручья…
– Ничего подобного!
На самом деле девочка тогда расплакалась. Большинство девчонок хлебом не корми, дай только пореветь. Но спорить с ней сейчас было бы невежливо, и Эверод не стал настаивать на своем.
– Так вот, я побежал к ручью и намочил платок. И не кто иной, как я, обмыл самые большие царапины и…
– И поцеловал обе коленки. – Маура высвободила из-под плаща обнаженные руки и показала пятнышко на левой руке, возле самого локтя. – И вот здесь. – Девушка наградила его загадочной печальной улыбкой. – В тот день ты был моим героем.
Наверное, то был последний раз, когда он был героем в ее глазах. Через две или три недели Эверод пал жертвой своего любопытства и уловок Жоржетты и жизнь его несказанно изменилась в худшую сторону. Правда, он не склонен был жаловаться на судьбу – не такой у него был характер. Да и изгнание не повлекло за собой борьбы за выживание. Уоррингтон ни за что не позволил бы своему наследнику умереть с голоду. Через своего стряпчего Эверод получил достаточные средства на текущие расходы при одном-единственном условии – держаться подальше от членов своей семьи.
Что ж, тогда это была честная сделка.
Кроме того, Эверод был слишком обижен, чтобы искать примирения со своей ненаглядной семейкой.
– Зачем вы здесь? – спросила Маура, к которой начало возвращаться самообладание по мере того, как проходили испуг и смущение.
Эверод подозревал, что его ответ лишь напутает ее еще больше. Поэтому вместо того, чтобы отвечать на ее вопрос, он задал свой:
– А вам-то отчего не спится?
Маура беспомощно указала на сплошную завесу из ливня, отгородившую ее от уюта и безопасности особняка.
– Я спала. Меня разбудил гром.
– А-а… Так вы боитесь грозы, – в голосе Эверода слышалась снисходительность к тому, что он считал женской слабостью. Ну раз они оказались в беседке вместе, он охотно предложит ей руку помощи и плечо, на которое она сможет опереться.
– Ну конечно же нет! – Маура произнесла это с такой горячностью, что Эверод даже заморгал. – Я обожаю грозу. Вот эта была далеко-далеко – так мне показалось. Воздух был теплым, ароматным, я и подумала, что могу посидеть здесь и посмотреть на грозу. Тут-то она меня и накрыла. – Маура с досадой взглянула на виконта. – А бег наперегонки с грозой я проиграла.
С этого мгновения Эверод полюбил грозу еще сильнее.
– Какая удача, что здесь оказался я и теперь вы не будете в одиночестве, пока не пройдет гроза.
– А почему так вышло, Эверод? – Маура вернулась к вопросу, ответа на который ему так ловко удалось избежать в первый раз. – Ведь засады у особняка Уоррингтонов, должно быть, не стоят на первом месте в списке ваших вечерних развлечений.
Если уж Мауре хотелось быть насмешливой, у нее неплохо получалось. Эверод нашел это очень милым, ведь и его обвиняли в том же грехе бесчисленное множество раз.
– Ну а если я отвечу, что мне известна твоя привычка бродить по саду, когда тебе не спится? – сказал Эверод и придвинулся к ней еще ближе, вынуждая Мауру отступить и прижаться к столбику беседки.
– Вот как?
– Я иной раз страдаю бессонницей. – От этого признания выразительные глаза девушки расширились, а губы Эверода слегка дрогнули в усмешке. – Неужели же удивительно, что я стремлюсь найти товарища по несчастью, с которым можно скоротать время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80