Вот эта новость вызвала у Джанетты интерес. Учителя пригласили для того, чтобы он познакомил их с китайским искусством рисования цветов, а Джанетта уже решила для себя, что попросит его познакомить их и с пейзажной живописью. Если учитель согласится, тетушке придется позволить им совершать хоть небольшие прогулки в окрестностях города, чтобы они могли изучать и рисовать подходящие виды.
– Мистер Ли ждет вас в комнате для занятий рисованием, – объявила тетя Гонория, когда девушки вернулись в дом.
Это была высокая статная женщина, не обладавшая ни грацией, ни красотой своей дочери. Как бы в качестве компенсации этих недостатков она необычайно гордилась тем, что всегда выполняла свой долг, каким бы тягостным он иногда ни оказывался. Супружеский долг удерживал ее в Китае – стране, которую она терпеть не могла. Родственный долг вынудил предоставить приют Джанетте. Чувством юмора Гонория не обладала и улыбалась лишь изредка. То, что тетушка выглядела весьма довольной собой, словно только что узнала новости, доставившие ей огромное удовлетворение, вызвало у Джанетты дурное предчувствие. На соседнем столе она заметила пустой почтовый конверт, точно такой, какой торчал из кармана юбки Серены. Дурное предчувствие Джанетты усугубилось. Значит, Генри Плэкстол написал не только Серене, но и ее родителям. И похоже, хорошее настроение тетушки было связано именно с этим письмом.
– Серена говорила тебе, что сегодня за ужином у нас будут гости? – спросила тетушка, удостоив вниманием Джанетту, что случалось не часто. – Мистер Закари Картрайт – один из ведущих английских ботаников. Королева Виктория часто консультировалась с ним, и доказательством его высокого авторитета служит то, что после ее смерти он продолжает пользоваться расположением королевской семьи. Он был гостем короля Эдуарда в его резиденциях Сандрингем и Балморал.
Джанетта попыталась сделать вид, что на нее произвели большое впечатление слова тетушки, и, похоже, ей это удалось. Гонория с довольным видом обратилась к Серене:
– Отец сейчас с визитом в китайском консульстве, но когда он вернется, мы хотели бы поговорить с тобой. – Она улыбнулась и с нежностью погладила дочь по плечу. – Без посторонних, в кабинете отца, если ты не против, Серена.
И снова, как недавно в саду, щеки Серены покрылись румянцем.
– Хорошо, мама, – согласилась она с такой нескрываемой радостью, что Джанетте даже стало стыдно за свою неприязненную реакцию на слова тетушки.
Как могла Серена влюбиться в такое ничтожество, как Генри Плэкстол? На взгляд Джанетты, такое было невозможно. Правда, они много времени проводили вдвоем на борту «Восточной королевы», но Джанетта считала, что Серена общается с Генри главным образом из вежливости. Однако сейчас, глядя на раскрасневшиеся щеки кузины, она поняла, что дело было отнюдь не в вежливости. Тайком от нее Серена влюбилась, и эта любовная история явно близилась к счастливому завершению. Для Серены, но не для нее. Подумав о собственном будущем в случае замужества Серены, о Саттон-Холле и промозглом Линкольншире, Джанетта содрогнулась. Но ведь должен же быть какой-то выход и для нее. Однако пока они с Сереной шли в залитую светом комнату для занятий рисованием на встречу с мистером Ли, Джанетта так и не смогла придумать никакого выхода.
Занятия живописью на время отвлекли Джанетту от ее проблем. Ее всегда увлекало рисование, а утонченность и четкость китайской живописи ее просто восхищали. Чтобы составить представление о таланте девушек, мистер Ли предложил им нарисовать розу, которая стояла в фарфоровой вазе на небольшом, покрытом эмалью столике. Работа Серены, как мистер Ли и предполагал, оказалась добротной, но в ней отсутствовало вдохновение. А вот Джанетта его необычайно удивила: она всего несколькими штрихами передала цветение бутона, а лепестки и чашечка были выписаны с поразительной точностью.
– Следующее занятие состоится в конце недели, – сообщил мистер Ли, раскланиваясь на прощание.
– Мистер Ли, а не могли бы вы в следующий раз заняться с нами пейзажной живописью? – попросила Джанетта. – В стиле Гуань Туна или Ван Хуэя?
Мистер Ли захлопал глазами от удивления. Он удостаивался чести обучать живописи дочерей английских консулов и торговцев не только в Чунцине, но также в Шанхае и Пекине, но никто из них не имел ни малейшего понятия о живописи и художниках его страны и, как мистер Ли подозревал, даже не интересовался ими.
– Я видела в книге репродукцию картины Ван Хуэя «Краски горы Тайшань», – охотно пояснила Джанетта. – Я считаю ее просто великолепной.
Мистер Ли лучезарно улыбнулся девушке.
– Безусловно, мисс Холлис, она очень красивая, – с теплотой в голосе подтвердил он.
– Может, мы попытаемся нарисовать нечто похожее? – продолжала Джанетта. – С холмов в окрестностях Чунцина, должно быть, открывается множество прекрасных видов на реку.
Мистер Ли согласно кивнул:
– Да-да, здесь очень много красивых пейзажей.
– Тогда я скажу леди Холлис, что вы считаете нужным провести следующий урок среди холмов, – сказала довольная достигнутым результатом Джанетта. – О носильщиках можете не беспокоиться, мистер Ли, в консульстве их вполне достаточно.
Мистер Ли снова поклонился. Она была очень необычной, эта темноволосая английская мисс. В ее голосе отсутствовала снисходительность, когда она разговаривала с ним, в поведении не проявлялось никакого превосходства. Мистер Ли еще не встречал таких англичанок и проникся симпатией к этой девушке.
– Мы будем рисовать пейзажи в манере художников древности, – произнес Ли на почти безупречном английском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72