Роган, чрезвычайно довольный собой, шел рядом с Валентиной. Конечно, работать с Ракоши невозможно – настоящий ублюдок, зато поистине гениальный режиссер.
– Вы были сенсационны, Валентина. Потрясающая игра.
– Спасибо, Роган.
Роган с опаской оглядел девушку. Она действительно потрясающая актриса. На экране от нее исходило некое сияние. Именно она немедленно приковывала внимание зрителей, и это означало, что все лавры достанутся ей, а о Рогане будут вспоминать лишь между прочим.
– Надеюсь, вы передумали насчет воскресенья.
– Нет. Если съемки отменят, я буду учить роль.
– Я не просто пытаюсь проявить дружеские чувства, – с нотками отчаяния в голосе молил Роган. – Вы сводите меня с ума, Валентина. Я не сплю, не ем и думаю лишь о вас…
– Все по местам! – велел Ракоши, не давая себе труда скрыть владевший им гнев. Он видел только светлую голову Тенанта, неприлично близко склоненную к Валентине, и понимал, что актер говорит вовсе не о сцене, которую им сейчас предстоит сыграть.
Гаррис, помощник режиссера, удивленно приподнял брови. Материал, отснятый накануне, великолепен. Актеры прекрасно сработались. Однако Видал прямо-таки пылает от ярости. Но почему? В чем причина?
– Свет! – крикнул Гаррис. – Внимание! Мотор!
Этот день стал одним из многих в череде столь же тяжелых, бесконечных, изматывающих дней. Работа поглощала их целиком, и вскоре вся студия знала, что на съемочной площадке номер четырнадцать происходит нечто экстраординарное.
Видал по-прежнему всячески унижал и оскорблял Рогана, стремясь заставить того выложиться до конца. Обычно лень мешала актеру играть в полную силу. Режиссер заговаривал с Валентиной только в случае крайней необходимости, и такие минуты выпадали все реже. Она, казалось, знала, чего хочет от нее Ракоши еще до того, как ему удавалось облечь мысли в слова. По мере того как шли недели, между ними установилось полное и абсолютное взаимопонимание, сродни совершенству. Валентина стремилась оправдать его веру в нее, глубокую убежденность в том, что она сыграет роль Маргариты, как никто иной. Подлинная магия, непередаваемое волшебство оживляли каждое се движение. Ни остальные актеры, ни съемочная бригада никогда не видели ничего подобного.
Роган умолял ее о свидании, но Валентина неизменно отказывалась, и актер впервые в жизни понял, что питает искреннее чувство к кому-то другому, кроме себя самого. Он пытался искать утешения у других женщин, но хотел только Валентину. Жаждал получить всеми фибрами души. После съемок она каждый раз возвращалась в отель, избегая появляться в вестибюле, и устало бродила по дорожкам среди пальм и эвкалиптов в одиночестве. В такие минуты она мечтала лишь о том, чтобы поскорее наступило утро, когда вновь можно будет оказаться рядом с Видалом.
– Поверьте, скоро график станет не таким строгим. Ракоши будет не до нас, – предсказал однажды Роган, наблюдая, как их дублеры располагаются в центре декораций, изображающих поле битвы, а операторы устанавливают камеры, повинуясь требованиям Видала.
– О чем вы? Мы и четверти картины не сняли.
– Кариана Ракоши возвращается домой. Завершила свое путешествие по Европе и сейчас гостит у родственников в Новой Англии. Через несколько дней она сядет в поезд и появится в Лос-Анджелесе.
Валентина слегка покачнулась, и Роган схватил ее за руку.
– Будьте благодарны за то, что не нам приходится сейчас стоять там часами, пока Ракоши проверяет каждую камеру! Слышали, как он перед этим разорялся насчет исторических реалий? Кажется, у одного из солдат Генриха оказались на руке часы! Ракоши поклялся, что бедняга больше никогда не получит у него работу, и довел девчонку-ассистента до истерики.
Роган хмыкнул, не замечая, как краска сбегает с лица Валентины.
Жена Видала. Эта женщина отсутствовала так долго, что Валентине почти удалось убедить себя, будто Карианы Ракоши на самом деле не существует.
Видал устремился в глубину опустевшего поля, где только что закончилось сражение. Остались лишь обагренная кровью земля, трупы и королева Маргарита с графом Суффолком, измученные, но торжествующие. Видал сыпал приказаниями, и, повинуясь каждому его слову, сотни актеров массовки укладывались на землю в позах павших воинов. Валентина заметила, как напрягаются мышцы его загорелого тела под легкой шелковой сорочкой.
Два рысака – вороной и белый, нетерпеливо рыли землю копытами. Вскоре, когда сцена станет в точности такой, какую требует Видал, Валентина и Роган заменят дублеров, которые больше часа провели в седле.
Видал обернулся, что-то объяснил Дону Саймонсу. Лицо его было мрачным. Сейчас он совсем не походил на человека, которого ждет встреча с любимой женой. Возможно, он еще не знал, что она собирается домой. Сплетни – самое обычное дело на студии, и часто объект слухов узнавал последним, что его семейная жизнь вот-вот разрушится, что у него отняли главную роль в широко разрекламированном фильме или, как в случае с Видалом, что его жена возвращается домой.
Ракоши направлялся к ним. Все готово – камеры, осветительные приборы, массовка. Роган вздохнул.
– Идем. Снова в седло! Как я ненавижу эту чертову лошадь!
Видал остановился всего в футе от них. Валентина ощутила запах его пота, жар тела, которого не смела коснуться.
– Я хочу, чтобы вы повторили вчерашнюю сцену – кони сходятся, и вы оказываетесь лицом друг к другу.
Его белая сорочка была расстегнута до пояса, и Валентина отвела глаза, чтобы не видеть темной поросли жестких волос на груди.
– Вы измучены, забрызганы грязью и, тем не менее торжествуете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137