из больницы выходит Кристина, и к ней навстречу, раскинув руки, бежит девчушка с темными волосиками и аметистовыми сияющими глазами.
– Я не смогу пойти на коронацию, – уныло призналась Кейт Леону, когда они шли по дорожке к Гринлендскому доку. – Мне трудно сейчас находиться в толпе ликующих людей и видеть вокруг веселые лица. Мэтью не выходит из головы: ведь нам до сих пор не известно, где он и жив ли вообще…
Леон обнял ее за плечи и прижал к себе. Ему ли, старому лодочнику, не знать, сколько трупов выуживают за год из Темзы! В прошлом году нашли семьдесят утопленников, в большинстве своем это были самоубийцы, спрыгнувшие с Тауэрского моста. Каждому, кто обнаруживал в реке труп, выплачивалась награда – семь шиллингов и шесть пенсов. Представив, что кто-то получит эту сумму за тело Мэтью, Леон почувствовал озноб.
– Что с тобой, дорогой? – испуганно спросила Кейт, когда он тяжело задышал и схватился за сердце.
– Ничего, сейчас отпустит, – сказал он, не желая огорчать ее своими опасениями. Ей сейчас и без того нелегко. Леон постарался переключиться на предстоящую коронацию Елизаветы II. Такое грандиозное событие нельзя пропустить ни при каких обстоятельствах! В любом случае эту торжественную церемонию должны увидеть Дейзи, Лука, Джилли и Джонни.
– Я слышал, что Керри и Роза собираются уже с вечера понедельника занять места на улице Мэлл, – проговорил он. – Почему бы тебе не попросить их взять наших детей с собой? Они непременно должны увидеть коронацию своими глазами. Да и от грустных мыслей это мероприятие их отвлечет. – Леон нахмурился и добавил: – Особенно это важно для Дейзи: она уже все глаза выплакала, хотя и старается скрыть свое состояние.
Кейт насупилась и промолчала. Дейзи действительно извелась от беспокойства за брата. Глаза у нее покраснели, лицо осунулось. Была, правда, и другая причина подавленного настроения дочки, о которой не подозревал Леон, – ее размолвка с Билли. Отношения между ними обрели романтическую окраску, но внезапно что-то разладилось. И теперь Дейзи то и дело плакала то из-за Мэтью, то из-за Билли.
Шум в доке стал невыносимым. От пронзительных свистков и гудков снующих по нему судов, занимающих свои места у причалов и погрузочных пирсов, можно было оглохнуть. Грузчики и докеры вносили в общий гвалт свою лепту, перекрикиваясь и смачно ругаясь. Над головами у них проплывали тюки и огромные ящики, болтающиеся на стрелах подъемных кранов и лебедок. Кейт и Леон не обращали на всю эту суету внимания, они уже бывали здесь раньше и показывали рабочим и морякам фотографию Мэтью, спрашивая их, не доводилось ли им встретить мальчика.
На этот раз все доки были украшены флагами. Накануне Джилли принесла из школы сделанную к памятной дате чашку, которую ей подарили. Гарриетта Робсон уже пекла к этому дню пирожки и рулеты с сосисками для всех, кто придет смотреть торжественную церемонию по телевизору. Элайша Дикин украсила пивной бар «Лебедь» гигантскими флагами и красно-бело-голубыми бумажными гирляндами. Казалось, весь мир прихорашивался к началу величайшего действа и готовился в полной мере насладиться грандиозным зрелищем. Лишь Кейт и Леона ничего не радовало. Они могли бы вместе со всеми получать удовольствие от праздника, только если бы Мэтью вернулся домой живым и здоровым.
Кейт отвернулась от задорно трепещущих на ветру флажков и, уткнувшись в плечо мужа, дала волю слезам.
Когда Дебора Харви величественно вплыла в дом, Лука сказал:
– Мама с папой пошли в Гринлендский док.
Дебору это известие не удивило. Она знала, что Леон и Кейт все еще надеются разыскать Мэтью возле реки. Общая беда сблизила Эммерсонов и пожилую леди. Утром она сказала Дженевре, что если кто-то и сумеет отыскать Мэтью, так это Леон, а не полиция, которая давно поставила на этой затее крест.
Метаморфоза, случившаяся с мисс Харви, выражалась не только в ее благосклонном отношении к Леону. Если раньше ей было невдомек, что чай можно пить на кухне, то теперь она делала это с удовольствием.
– Кухни в домах на площади Магнолий на удивление просторные и уютные, – делилась она своими впечатлениями с Дженеврой. – Сейчас, в июне, на кухне у Эммерсонов, к примеру, светло целый день.
Особенно полюбилось ей кресло-качалка. Сидя в нем, Дебора могла часами любоваться расставленными повсюду букетиками цветов и наслаждаться ароматным чаем.
– Передай маме, молодой человек, – промолвила она, стягивая лиловые сетчатые перчатки с худых рук, – что на День коронации мы с Дженеврой не намерены торчать в Кенсингтоне. Возле Кенсингтонского дворца будет ужасная суматоха, а я не переношу барабанного боя и топота марширующих гвардейцев. Я полагаю, что не следует тратить драгоценное время на созерцание подобных глупостей. Твоим родителям также вряд ли захочется участвовать в празднестве. По-моему, будет лучше, если мы с Дженеврой приедем в этот день к вам в гости.
Разумеется, Дебора лукавила, объясняя таким образом свое желание провести День коронации на площади Магнолий. Объяснить мальчику истинный мотив своего поведения она не могла хотя бы потому, что затруднялась выразить его словами. Ей казалось, что в такой день Мэтью непременно должен вернуться домой. А если уж и тогда не объявится… Искривленные пальцы Деборы сжались в кулак. Значит, придется распроститься с надеждой на его благополучное возвращение.
На судорожный жест гостьи Лука внимания не обратил, но был рад, что обе тети Мэтью проведут в их доме целый день. Сам он не собирался пропускать это историческое событие, поэтому просто пожал плечами, обещая выполнить ее поручение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84